Юрий Додолев - Просто жизнь - Повести и рассказы

Анна Григорьевна с решительным видом подкатилась к испачканному чернильными пятнами столу.

— Может, начнем педсовет?

Василий Иванович кивнул.

— Рассаживайтесь, товарищи!

Стараясь говорить веско, убедительно, он рассказал о ремонте школы, произведенном лично им, директором, покритиковал районо, которое до сих пор не обеспечило школу новым движком, сообщил, что в девятом классе будет обучаться не десять человек, как предполагалось, а одиннадцать.

— Кто одиннадцатый-то? — храбро спросила Валентина Петровна: ей очень хотелось обратить на себя внимание Ветлугина.

Василий Иванович сделал паузу.

— Колька Рассоха — кто ж еще.

— Способный парень, — спокойно сказала Лариса Сергеевна.

— Способный, но лодырь, — уточнил Василий Иванович. — Вдобавок на девочек поглядывает.

Валентина Петровна тревожно мигнула, Лариса Сергеевна улыбнулась, спросила, слегка растягивая слова:

— Разве это запрещено?

Василий Иванович пошевелил бровями, уверенно сформулировал:

— Не положено — вот как надо ставить вопрос!

«Дуб», — подумал Ветлугин и сказал:

— Ромео было всего пятнадцать лет, когда он полюбил Джульетту.

Директор снова пошевелил бровями, снисходительно объяснил:

— В книжках все, что угодно, можно понаписать. Но мы не по книжкам живем.

— Жаль, — проронил Ветлугин. Он мог бы побожиться — Батин и понятия не имеет, кто такие Ромео и Джульетта.

Лариса Сергеевна твердо сказала:

— Но экзамены Коля успешно сдал.

— Если бы не сдал, то и разговора не было бы, — проворчал Василий Иванович. — Лично у меня мнение — не хочет он учиться. Поэтому я и не внес его в списки.

— Можно мне сказать? — это вырвалось неожиданно. Ветлугин мысленно обругал себя, но отступать было поздно.

— Прошу, — с подчеркнутой вежливостью откликнулся Василий Иванович.

Ощущая на себе любопытные взгляды, Ветлугин сказал:

— Я всего сутки в селе, но уже от нескольких людей слышал про этого ученика, про разбитое им стекло и про штраф. Вряд ли нужна такая крутая мера.

— Правильно! — одобрила Валентина Петровна и почему-то покраснела.

Начался спор. Одни учителя говорили: родителей надо оштрафовать, другие возражали.

— Тихо, товарищи, тихо! — Василий Иванович вынужден был повысить голос. — Она уже внесла деньги.

Лариса Сергеевна посмотрела на Ветлугина, и он, окрыленный этим, воскликнул:

— И вы взяли?

Не скрывая удовлетворения, Василий Иванович снисходительно пояснил:

— Хозяйственные вопросы в компетенцию педсовета не входят.

После педсовета Лариса Сергеевна и Валентина Петровна пригласили Ветлугина в гости.

Дом, в котором жили девушки, был собственностью сельсовета. Построен он был одновременно со школой, напоминал самую обыкновенную избу, только без крытого двора. Раньше, когда школа была начальной, в одной половине этого дома жили два молодых человека, в другой — две девушки. Вскоре они поженились, построили собственные дома, навсегда остались в этом селе. Некоторое время дом пустовал. Потом, когда школа стала семилеткой, в нем поселили приехавших издалека учителей. Спустя год или два они тоже справили свадьбы, обзавелись собственными домами. Теперь в этом слегка осевшем от времени строении жили Лариса Сергеевна и Валентина Петровна. Позади дома виднелись уже пожелтевшие грядки, в небольшом палисаднике роскошно пламенели георгины, на протянутой от стены к дереву веревке сушилось женское белье.

Комнат было две. В одной девушки устроили спальню, другая служила кабинетом и столовой. Здесь был квадратный стол, стандартный — офанерованный буковым шпоном, с гранеными стеклами в верхней части — буфет с чайной посудой, две бамбуковые этажерки, до отказа набитые учебными пособиями и тетрадями, такой же, как и в учительской, диван. К спинке была приколота наискосок вышитая дорожка, на сиденье лежали маленькие подушечки, тоже с вышивкой.

Ветлугин робел. Если бы Валентина Петровна была одна, то он постарался бы не ударить в грязь лицом, хотя уж очень хорошими манерами похвастать не мог — на фронте этому не обучали. Присутствие Ларисы Сергеевны сковывало, мешало ему.

Толстушка принесла патефон.

— Лучше чаем угости, — сказала Лариса Сергеевна.

Валентина Петровна ойкнула, помчалась ставить самовар.

— Хозяйственная девушка, — объяснила Лариса Сергеевна, и было непонятно, одобряет она ее или осуждает. — А у меня к этому — никаких способностей.

«Зато ты красива», — подумал Ветлугин и сказал: