Акмурат Широв - Сад неведения

Родители ушли в свою комнату, где прохладнее от глиняных стен и затемненных, чтобы мухи не влетали, окон. Слышался храп папы. Сестры спали в своей комнате, мокрые от пота. Пес лежал в холодке, вырыв ямку, вбирая грудью прохладу сырой земли.

Бакы сидел в тени во дворе. Тяжелая, непреодолимая тоска навалилась на него. Казалось, весь мир сдвинулся с места, перешел в другое измерение, поплыл как ковчег, а он выпал и остался — совершенно один в другом, всеми покинутом мире.

Страшно было. Такое ощущение посещало его не впервые.

Он вышел на улицу и побрел по горячей пахучей пыли босиком, по обыкновению волоча ноги, как в колодке. Не было ни души, все ушли, спрятались от жары. Он добрался до городского сада. Сад тоже пустовал. Но тут его оставило тягостное состояние, он почувствовал время, и ухватился за него, и оказался вновь в привычном мире. Что сказали бы Курбан или Довран, расскажи он им о том, что чувствует иногда многомерность мира? Они бы, наверное, не поняли его, высмеяли или приняли за сумасшедшего.

Бакы пересек сад вдоль и поперек и убедился, что он действительно уменьшается.

Выйдя из сада со стороны канала, широкого и мутного, он перебрался через мост на другой берег и побрел по узким, кривым улочкам старинного квартала, наиболее сохранившегося в городке. Здесь он бывал редко. Он шел, не замечая неровных дувалов, облепленных кизяком- Из дувалов торчали балки. И вдруг очутился у странного дома и остановился, привлеченный необычным его видом. Сразу трудно было и определить, чем же он его привлек.

Дом, видимо, стоит с давних времен — так уже давно не строят. Окна без рам, небольшие, овальные, со сплошным стеклом. Снаружи дома зачем-то ниши. Не побелен, а вымазан начисто глиной. Дувал глухой, под рост взрослому человеку, в нем низенький, узкий лаз калитки. Под забором — дыра, через нее арычок несет журчащую воду во двор.

Он вспомнил, что в этом доме живет таинственная женщина Салтан-ханум, у которой своя, особая жизнь. Никогда ни к кому она не ходила в гости. От имени ее тоже веяло таинственностью, величественностью, не все женщины удостаивались обращения «ханум». И сама она была имени под стать. Высокая, стройная, с царственной походкой. Не ходила — плыла.

В кроне карагача чирикали птички с разноцветными гребешками. Такие птицы в других дворах не водились. Листья карагача свежи и шелестели от дуновения. К удивлению Бакы, здесь дул ветерок. Он нагнулся к воде, чтобы освежиться, и вода заиграла волшебными прозрачными брызгами, она оказалась прохладной и хорошо освежила. Он пил и не мог напиться.

Ему показалось, что на него смотрят. Он поднял голову и вздрогнул, увидев в проеме калитки Салтан-ханум. Она так неожиданно появилась, словно привидение. Волосы были распущены. Из-под волос глядели на него, не мигая, два бесцветных глаза.

Он хотел было попятиться назад, а там бежать, пуститься наутек, но ноги не слушались, будто был заворожен ее гипнотическим взглядом.

— Мальчик, что ты здесь делаешь? — спросила она с дрожью в голосе.

— Водичку пью.

— Нет, ты ответь мне, мальчик, почему ты здесь, а? — Салтан-ханум вышла из калитки, обдала его волной аромата.

— Я не буду больше...— испугался он.

— Пойдем, угощу дыней.— Она потянула его за руку.— Дыня хорошая, сладкая. Любишь дыню?

— Спасибо, не хочу,— ответил он настороженно. Сами вы дыня, хотелось ему бросить ей, какой-то блеск в ее глазах не понравился.

— Пойдем, пойдем, — шепнула она. — Что, боишься?

— Еще чего! — Он последовал за ней.

Резные двери закрылись на щеколду, он очутился во дворе среди цветов, потом в комнате. Ковры со всех сторон, подушки, ложе, покрытое красным бархатом.

Она бесшумно скользнула в соседнюю дверь, которую Бакы сперва не заметил. Наверное, пошла за дыней. В углу курились благовонные палочки. От незнакомых ароматов кружилась голова, ковер поплыл под ногами и он полетел на нем, как на ковре-самолете, куда-то в розовый дымок.

Пери вынырнула из этого розового дымка, на ней были прозрачные голубые шальвары, распахнутый шелковый халат. Он увидел ямочку пупка, а над ним две опрокинутые фарфоровые пиалы. Пиалы приблизились и оказались очень близко перед глазами. Он с удивлением заметил на каждой пиале по одной сморщенной изюминке. Он стоял посреди комнаты, дрожа от страха. Она присела на колени. Так это же Салтан-ханум! — догадался он. Где складки на ее шее, где морщины вокруг глаз? Что она хочет делать? Где дыня? Рука ее плавно потянулась и стала шарить по нему. Он попятился назад. Она обхватила его, говорила странные слова, обжигая его жарким дыханием, горячими прикосновениями.