Александр Семёнов - Редкие девушки Крыма

Ближе к концу лета мой голос окончательно пережил изменения и вышел из них поставленным от природы. Я мог, не надрываясь и не переходя на фальцет, петь высокие звуки в тоне открытой первой струны и гудеть на уровне шестой. Камертоном для настройки гитары служил телефонный зуммер. Всё было неплохо, только никак не удавалось быстро, на ходу подбирать гармонию к новым песням, приходилось заниматься этим дома и потом выдавать комнатные заготовки за экспромты. Но, если забыть об этой мелкой неприятности, я был рад своим успехам и теперь, через полтора года после первого взятого аккорда, ударял по струнам и, уже никого не смущаясь, запевал:

Одиннадцатиклассники, кому было не лень, подхватывали:

Жаль только, песня быстро заканчивалась.

– Огненов, драго ми je, спой «Мы с тобой встречались, будто с музыкой слова», – заказывала уютная, симпатично пухленькая, с персиковым румянцем, Света Шульц. Я не любил это петь: слишком образно и задушевно. Дальше там как раз: «Звёзды улыбались, и кружилась голова» – всыпать бы автору ремнём, чтобы кое-что другое закружилось!

– Может, «Старика Козлодоева»? – с надеждой предлагал я.

– Да ну его, старика твоего! Если споёшь что я прошу, на дискотеке буду танцевать только с тобой, – обещала Света. Я был бы рад, но отчего-то не верил, – может быть, оттого что Вадим, её друг, сидевший рядом, делал страшные глаза.

– А почему вы, Светлана Павловна, думаете, что этим окажете ему честь? – ехидно спрашивал Миша.

– Логично, – добавлял Олег, – он только о Наташе и мечтает.

– Ты бредишь, да?! – деланно возмущалась по-восточному яркая, жгучая брюнетка Наташа Касымова. – Не обо мне, о Маринке!

Марина Маринченко, стройная зеленоглазая красавица, сестра гитариста Игоря, уже второкурсника СВВМИУ, 11 11 Севастопольского Высшего Военно-Морского Инженерного Училища. конечно, нравилась мне, но вовсе не так, как имела в виду Наташа. Слишком несхожие характеры: я давно понял, что Мариной хорошо любоваться со стороны, а на танец приглашать кого-то другого.

– Да ну вас, засмущали! – говорил я. – Сейчас как выдам:

До крайности неприличная песня, Лука Мудищев против этого деда – сущий младенец. Девушки второпях зажимали кто собственные уши, кто рот певцу. Продолжать я, разумеется, не собирался, но цель была достигнута: звёзды больше не улыбались и уж подавно не плакали.

Мы сидели у Миши на ранчо и обсуждали, какую музыку будет играть школьный ансамбль. Сразу объясню, откуда у нас появилось ранчо. Садовые участки за чертой городка, с двухкомнатными щитовыми домиками, сараями и огородами, бесплатно раздавались в нашем исполкоме всем желающим. Но порой выходило так, что какой-нибудь лейтенант брал себе участок, через пару лет уезжал к новому месту службы, в его квартиру вселялась другая семья и от дачи не отказывалась, но вскоре понимала, что не очень-то она и нужна. Дача оставалась заброшенной, ветшала, забор превращался в дрова для шашлыков, чернозём с огорода растаскивали соседи, а в дом могли залезть и напиться солдаты из строительной части, удравшие в самоволку, или даже, не будем лакировать действительность, отдельные несознательные матросики. Однажды Серёга Изурин подговорил меня искать на заброшенных участках клад – то есть, вещи, забытые прежними хозяевами. Я не надеялся на сокровища, однако мы нашли два новеньких котелка и разбитый аккумулятор, свинец из коего годился для рыболовных грузил, а я вдобавок оцарапал лодыжку, ступив на ломаную половицу.

До поры до времени заброшенными участками никто всерьёз не интересовался, но, когда один такой дом сгорел – к счастью, без жертв, – за них взялись, переписали, ветхие начали разбирать, более или менее целые – отдавать в надёжные руки. Моя мама, инженер-электрик службы коммуникаций, как раз этим занималась. Мишин отец, заместитель начальника штаба флотской базы, взял участок подальше от своего, на окраине дачных кварталов, и отдал сыновьям: Мише и Андрею, ныне восьмикласснику. Мы посадили там сливу, яблони, несколько плетей винограда, устроили в сарае гараж для мотоцикла, вставили в доме стёкла, разрисовали его изнутри и снаружи морскими батальными сценами и теперь могли бы легко там жить – не все вместе, а посменно, человека по четыре. А если собраться после уроков, то хоть бы и все вместе, особенно ранней осенью, пока тепло.