Александр Семёнов - Редкие девушки Крыма

– Анастасия Александровна, – прикинул я на слух, – отлично, вообще прекрасно!

И не сразу подумал: может быть, она спешила, опасаясь, что предложу другое имя? Какое – не надо объяснять. Но нет, не предложил бы.

Лера оказалась замечательной мамой из тех, на кого посмотришь – и увидишь бесконечный праздник, конверт с розовым бантом, довольных бабушек и дедушек, здоровый аппетит, весёлые купания, тихий сон, кукол, альбомы с картинками, первые слова и шаги, яркие платьица, дни рождения в обществе подруг с такими же славными малышами: одна свеча на торте, две… Резей в животе, кашля, крика, бессонных ночей, синяков и ссадин будто и нет, хотя они тоже были, без них не обойдёшься. И неотступное, на грани страха, напряжённое внимание: как бы не ушиблась, не порезалась, не обожглась, не съела что-нибудь не то. Я помогал как мог, Лера даже сказала, что поражается моему терпению. А терпение, как и с учениками, было здесь ни при чём, это слово из другой энциклопедии.

Лера удивительно похорошела, и Настя растёт красивая, даже странно, что такая красивая – и похожа на меня. Раньше я думал, эти два качества несовместимы. Глаза у неё сначала были голубые, чуть позже потемнели, стали карими. Волосы тоже менялись от светло-русых до тёмно-каштановых. Они всё-таки светлее моих и немного вьются.

Очень крепенькая и подвижная, она побежала едва ли не раньше, чем пошла. Рано заговорила, и сразу – точными, осмысленными фразами с чудесной дикцией. Может быть, оттого что мы с самого рождения разговаривали с ней как с большой, рассказывали, читали, пели. Она уже в три месяца всё понимала, я видел по глазам, а дальше – тем более.

Но порою случалось так: беседуем в комнате, смотрим мультфильмы, складываем из кубиков слова, и всё как-то слишком хорошо. Обыкновенно, как бы ни было хорошо, в глубине всё-таки бродят отвлекающие мысли: что-то «форд» в последнее время греется… Или: жизнь идёт, когда же я наконец прославлюсь и стану знаменит?.. Даже не в виде слов, просто какими-то тенями. А здесь – полная безмятежность. Поневоле задумаюсь, откуда она, и поймаю себя на уверенности в том, что рядом – Танина дочь. Таня сейчас войдёт, скажет что-нибудь весёлое, Настя немедленно потребует взять её на руки, потом все вместе будем гулять… Опомнюсь, стряхну эти мысли, а на прогулке вновь кто-то шепчет: обернись, она рядом. У неё, наверное, тоже есть дочка или сын. Может быть, разом дочка и сын…

– Ты опять улетел, – сказала однажды Лера, – возвращайся.

– Нет, я здесь, всё в порядке.

– Ла-адно, – протянула она снисходительно, – будто я не вижу. Каждый день бываешь такой, всё-таки мало времени прошло. Я сама иногда…

– Что?

– Вспоминаю, – вздохнула Лера. – Редко, но удавалось зазвать её в гости, а Таня знаешь как уматывалась на учёбе. Коснётся головой подушки, и будто нет её, а я ещё долго не сплю, смотрю… чувствую себя бездельником и лоботрясом.

– И всё?

– Всё, а разве мало? Так что понимаю, вас-то связывает гораздо большее.

Это лишь один эпизод, бывали другие. Мы ещё год пытались всё удержать и исправить, но только ближе подходили к дружбе – с другой стороны. И наконец подошли. Лера встретила хорошего парня, месяц назад родила сына. Настя радуется брату, ладит с отчимом, но папой называет меня, мы часто видимся. С Лерой мы друзья навек, нас многое объединяет. Дочка, Крым. И Таня. До сих пор.

Надо же было так затеряться на небольшой Земле. Почти восемь лет никаких следов, никаких известий. Я слышал, за этот срок мы обновляемся полностью. Не знаю, осталась ли во мне хоть одна клетка с того времени, когда видел Таню, разговаривал с нею, обнимал. И память сглаживается. Могу не вспоминать неделю, две, а если вспомню, то почти без волнения.

И всё-таки что-то осталось. Сегодня ездил подписывать договор с новым издательством, погода солнечная, обратно решил пройтись пешком. И где оказался? На том месте, откуда видно семь мостов: поворачивайся, считай, загадывай желание. Вспомнил, как стояла здесь Таня в те невероятные каникулы. Когда? Без малого полжизни назад. Ей не было семнадцати в тот день, а сегодня исполнилось тридцать два. По сути, детский возраст, всё только начинается. Я сам ещё далеко не постарел, могу поучить отжиматься любого двенадцатилетнего лыжника.

Не буду врать, что пришёл сюда нарочно. Задумался, ноги принесли.

Что мне загадать?.. Увидеть тебя ещё хоть раз? По-настоящему, не на фотографии.

Иногда встречаю Танины снимки в интернете. Снимки, где она фотограф и где модель. На портретах ей восемнадцать лет, двадцать, двадцать два… Ни одного, где было бы двадцать семь, тридцать. Конечно, она и в тридцать лет может выглядеть на двадцать два, но я просто знаю эти фотографии. Видел их напечатанные оригиналы.