Александр Семёнов - Редкие девушки Крыма

– Разве что немного.

– Давай ходить пешком, обойдём все дороги!..

– Для этого надо приехать на год или купить здесь дом. Лучше держаться плана, пешие дороги отложим на юг.

– Как скажешь…

Мы не слишком твёрдо держались плана, но отходили от него недалеко. Приехали севастопольским поездом, в прицепных вагонах, идущих до Евпатории. Там, в заранее намеченной гостинице, устроили первую базу и обследовали всё, что расположено к северу. Калос Лимен, Донузлав, Джангуль – в названиях фантастически смешивались Запад и Восток. В Черноморском прошли мимо дома, где я когда-то жил, но подниматься и звонить в квартиру не стали. Вернувшись в Евпаторию, соблазнились организованной экскурсией в Симферополь. Отвык, Саня, не ожидал увидеть, до чего здесь всё маленькое, кривоватое, шершавое; любая блочная пятиэтажка, каких и в Питере полно, выглядит так, будто нарисована нетвёрдой детской рукой. Вблизи моря это ощущение скрадывалось. И архитектурный классицизм, в Петербурге нагоняющий на меня тоску, под этим небом выглядел живым, не оторванным от греческих корней.

– Я бы легко поверила, что он построен до нашей эры и так с тех пор стоит, – сказала Лера, проходя мимо медицинского университета.

– Здесь училась Танина мама, Виктория Александровна, – вспомнил я, – ты её знаешь?

– Заочно. Не видела, но Таня рассказывала…

Затем мы переехали в Севастополь, где дожидался Мексиканец.

– А здесь совсем другая планета, – изумлённо сказала Лера на мысе Айя, куда мы вместе с другой компанией пришли на яле из Балаклавы: четверо мужчин на вёслах, хозяин на руле и пассажирки: Лера, Оля Изурина и Регина, с которой познакомились три часа назад.

– Будет и третья, и четвёртая, – обещал я.

– И всё-таки вы наглые шовинисты! Я тоже хочу грести.

На обратном пути мы позволили ей сделать несколько символических гребков, затем хозяин шлюпки по очереди усадил девушек за руль.

За несколько дней мы облазали Севастополь; я временами оглядывался на улицах, не мелькнёт ли в толпе знакомое лицо Лены, для меня навсегда оставшейся Гончаренко, но не встретил. Затем двинулись через Бахчисарай и опять-таки Симферополь в направлении Феодосии, заехали в Керчь. Возвращались по Южному Берегу, многие участки проходя пешком. Тропа Грина, тропа Голицына, Боткинская тропа… Камни горячее, можжевельник и сосна протягивают дружеские руки. Ладонь Леры в моей на кручах и поворотах, небо и море в её глазах.

– Я сбилась со счёта, сколько здесь планет! – призналась Лера. – Чуть ли не за каждым мысом новая!..

В силу понятной причины она не могла оценить сокровища «Нового Света» и «Массандры», но мне разрешила.

– Мне кажется, он или она тоже всё видит, пусть и нашими глазами, – говорила она, взглядом указывая на живот. – Потрясающее начало жизни. И, знаешь, я не понимаю, во что здесь превращается время. Что с ним творится? Как будто пропадает вообще! Спроси меня, сколько тут путешествуем, сразу не скажу. Неделю, три месяца, один день?.. Загадка.

– А я не могу понять, какой бы мне Крым был ближе, как у Аксёнова или как здесь?

– Мне – как здесь, – без колебаний сказала Лера.

А я по-прежнему не мог понять.

Пока мы гуляли, страна огорошила дефолтом. Я трижды благословил советы мудрых людей хранить сбережения в долларах – благодаря этой привычке не пострадал на бытовом уровне, но работать в ближайшие месяцы пришлось вдвое больше, чтобы только не потонуть. Лишь к зиме всё стало более или менее налаживаться.

С Лерой мы расписались в октябре. Оба не придавали значения формальностям, обошлись без торжеств и даже без особенных костюмов. Фамилию Лера оставила свою: Родионова. Единственной уступкой официозу стали кольца.

На девятом месяце Лера умудрялась ходить на лыжах, плавать и принципиально не знать, мальчика ждёт или девочку. Приметы говорили разное: «Судя по тому, как активно пинается, наверное, парень. Но пузо аккуратное, не слишком огромное, так что, может, и девица». Я достаточно изучил её, чтобы понимать, какое волнение скрывается за внешней беззаботностью, и сам старался не дёргаться лишний раз, но она тоже меня изучила.

– Хорош паниковать, не я первая, не я последняя, – сказала она в середине декабря, и через несколько дней мы в спешно вызванном такси под песни «Ночных Снайперов» помчались в роддом. Едва родив дочку, Лера тут же выбрала имя.

– Почему-то с первого взгляда сказала: Настя. Как будто она сама попросила. Может, так и оставим?