Александр Семёнов - Редкие девушки Крыма

Иногда, правда, накатывало прозрение: «Что же мы творим?..» Тогда он поднимал взгляд, обращаясь к высшему судье: «Как же ты терпишь?! как допускаешь такой бедлам на прекрасной Земле, созданной для счастья!..» Ответа не ждал, но вдруг раздвигались тучи, в окне появлялась далёкая, чистая звезда, и всё было бы хорошо, но тут новая пчёлка, умеющая играть на ударных, летела к цветку на его многомесячный перегар, и Санёк, обречённо вздыхая, принимался за старое…

Обе рукописи хранятся в моём компьютере. Если вздумаю публиковать, начну со второй. Критика назовёт её искренней, честной, горькой, жёсткой, правдивой, больной, очень мужской, нежной, яростной, трогательной и пронзительной, непременно – пронзительной. Имена Генри Буковски и Чарльза Миллера всегда наготове. Успех, предполагаю, будет куда больший, чем у нынешнего повествования, где герой-десятиклассник даже ни разу не переспал с молоденькой училкой английского у неё в гостях или хотя бы в пустом спортзале на стопке матов под баскетбольной корзиной.

А если серьёзно, то как в первой книге я полуосознанно преследовал цель вернуть Таню, так, думаю, и во второй – разделаться с нею раз и навсегда, выдернуть из сердца и памяти со всеми корнями, и будь что будет…

Обе попытки провалились, оставалось надеяться на время и ждать.

В декабре, в самый день солнцестояния, позвонила Лера.

– Привет. Ты из дома? – спросил я.

– Да. Я звонила туда, но…

– Сейчас наберу городской.

– Как твои результаты? – спросила она уже в стационарную трубку.

– Никак.

– У меня тоже, – вздохнула Лера.

Оказывается, она писала на бывший Танин адрес в Солнечное с просьбой к новым жильцам переслать письмо старым, если они знают куда. Новые жильцы не знали и вернули письмо по обратному адресу.

– Спасибо, – сказал я, – но ладно, пережил. За полгода можно всё пережить, я спокоен.

– Я, наверное, тоже, – ответила она.

По этому случаю мы решили встретиться и сходить куда-нибудь на моё усмотрение. Если бы я думал ухаживать, предпочёл бы театр, но Лера в моей душе занимала иное место, и я выбрал армянский ресторан. Давно хотел попробовать блюдо под названием тжвжик, да и к музыке Арно Бабаджаняна в последнее время пристрастился, с удивлением открыв целый мир, наполненный вовсе не одними песнями, хотя и песни гениальны.

Мы отлично провели вечер, выпили даже легендарного коньяку, я для разгона сто пятьдесят граммов, Лера – сто. Раскраснелась, стала одновременно разговорчивая и загадочная. И удивила: привык считать её как бы младшей Таниной сестрёнкой, а на самом деле – ровесница, аспирант педагогического института, будущий кандидат наук. Уже преподаёт студентам. К тому же красивая, большие синие глаза…

Добавили «Арарата» и так раскрепостились, что я принялся уверять: знакомства по объявлениям – бред и фигня, потому что люди пишут и читают их не от хорошей жизни. И возможного партнёра, пусть не всегда сознательно, прежде всего рассматривают как средство, болеутоляющее, возбуждающее или какое угодно. А это унизительно – видеть в человеке средство, – и, даже если поначалу отношения радуют, обида рано или поздно вылезет и всё испортит.

– Так что?.. По-твоему, знакомиться можно только весёленьким и счастливым? – спросила Лера.

– Нет, совсем нет. Но пусть это будет… случайно, что ли, когда ты на знакомство не нацелен и думаешь вообще о другом. Вот так вот – р-раз! Как бы из ниоткуда. И ты видишь, какой он есть, не искажённый ожиданиями, фантазиями…

Этот мой «р-раз!», чудом не опрокинувший бокалы, видимо, навёл Леру на собственные размышления, и она сказала: когда сходишь по ком-то с ума и не можешь открыться, понимая, что так не должно быть, остаётся перевести своё чувство в дружеские рамки, а это едва ли не труднее, чем просто забыть.

Тут Лера смутилась и не стала продолжать, а я больше не подливал изумительного напитка. Когда мы вышли на морозец, хрупкий и неустойчивый в этом году, она спросила, хотел бы я заглянуть в один из ближайших дней к Станиславу. Он живёт там же, снова работает переводчиком, только не военным, а литературным, и скучает по прежним временам.

Мы зашли к нему до Нового Года. Стас немного поседел, но в остальном не изменился, Ася не изменилась вовсе, такая же красивая и притворно негодующая по разным поводам. Из лестницы, ведущей на второй этаж, были вынуты почти все перекладины.

– Предосторожность, – объяснила Ася, кивнув на шустрого четырёхлетнего пацана, – вдруг не уследишь, заберётся, свалится. Мы и так залезем, если надо, но, чувствую, и он скоро начнёт…