Александр Семёнов - Редкие девушки Крыма

Впоследствии я неоднократно видел, как что-либо новое, с чем не встречался прежде, вызывает у человека мгновенное и часто сильное отторжение, но спустя время становится любимым. Бывало так и со мной, но не в тот раз. Бабеля я не полюбил до сих пор – стал к нему равнодушен, могу прочитать рассказ-другой, удивляясь давнему возмущению. Хочет писать так – и на здоровье, а ты пиши по-своему, всего-то и делов-пирогов.

Надо было больше верить в себя, думаю сейчас. Глядишь – и вся жизнь повернулась бы иначе… Но как вышло, так и вышло, что теперь гадать.

Зимой и весной того года случались дни, даже часы, которые сохранились в памяти целиком, до каждого слова и взгляда. Это время видится мне теперь цепочкой островов, а между ними – прыжок, ещё прыжок, сквозь пустоту, темноту, тишину.

В те дни, когда приходил свежий номер «Юности», мы с Таней читали продолжение «Острова Крыма». Уже понимали, куда всё катится: самовлюблённый балбес Лучников сдаст прекрасный остров Советам, даже если придётся ради этого пожертвовать сыном, отцом, друзьями, собой. Неизбежно сдаст. И всё-таки надеялись: вдруг его кто-нибудь образумит? Хотя бы Татьяна Лунина. Таня так полюбила её, что считала чуть ли не подругой и была готова простить всё что угодно, любой загул. Даже корыстному приключению с миллионером: «…как брал её этот старик, как он сначала её раздел и трогал все её места, неторопливо и задумчиво, а потом вдруг совсем по-молодому очень крепко сжал и взял её…» – даже этому нашла оправдание и поспорила с Мариной, осуждавшей подобные номера. Каждая осталась при своём, но доводы Тани, вспомнившей и «Яму», и Сонечку Мармеладову, и Nolite judicare et non judicabimine , в моих глазах были куда убедительнее железного знания как надо. Но, возможно, дело было в том, что это – доводы Тани.

Ещё один остров: открытые репетиции нашего ансамбля. Первая состоялась двадцать третьего февраля. Всё было как всегда, мы по нескольку раз начинали каждую песню, прерывались, повторяли с любого места, но теперь всю прежде скрытую работу видели человек пятнадцать – в основном девочки из восьмых-девятых классов. Под конец, когда мы поймали настрой, они даже стали пританцовывать. То, что затея удалась, я понял в следующую пятницу, когда народу в подвал пришло вдвое больше.

Восьмого марта мы впервые выступили в Доме Офицеров. Полный зал, новые песни, в том числе «Тёща», – а настоящая тёща сидела в четвёртом ряду, покатываясь со смеху вместе с Лизой Владимировной. После концерта мы неделю репетировали без Василия и бас-гитары, несколько дней он не появлялся в школе и, наконец придя, доложил: «Глеб Васильевич, пятьдесят два сантиметра, три с половиной кило!»

На весенних каникулах мы съездили в Севастополь на военно-спортивную игру. Соревновались районами – четыре огромные сборные. Наш район, Нахимовский, побеждал в игре все последние годы. Каждому из нас достался какой-то один вид, мне – перетягивание каната. Меня выбрали капитаном команды, вошли в неё парни из пригородных сёл – атлеты, знакомые с крестьянским трудом и горными тропами. Мы выдернули соперников, как гнилую репку, и до вечера смотрели, как другие бегают, подтягиваются и стреляют.

Ночевали всей толпой в какой-то заброшенной казарме с рядами двухъярусных кроватей, шатким полом, треснувшими окнами, без отопления, а до лета было далеко. Никто не спал, все собирались то в одном, то в другом углу, без конца ходили в гости, знакомились, пели под гитары что придётся, угощали друг друга привезёнными втихаря напитками. Утром позавтракали у полевых кухонь, выстроились колоннами и вновь пошагали на стадион.

Таня в этот раз поднимала туловище из положения лёжа. Первые восемь девушек легли на доски, соединили руки за головой. Я держал Таню за щиколотки. Она начала размеренно, поначалу отставая от некоторых, но уже на третьем десятке догнала, на четвёртом вышла вперёд. Ещё десять – и самые торопливые стали сходить, новые кидались в бой и не выдерживали. Кто-то одолел сотню подъёмов, более крепкие – полторы. Таню остановили на четырёхстах, сказав, что всё ясно и судьи тоже хотят отдохнуть.

– Так нечестно, они робота привезли! – раздались голоса в стане противников. – Юные техники и натуралисты!

– Давайте её сюда! мы проверим, это человек или где!..

Было много шуточек, а «робот» стоял необыкновенно довольный, и текло с неё в десять ручьёв. «Идём», – тронула её за плечо Марина. Душ организаторы не предусмотрели, но мы как-то выкручивались, поливали друг друга из вёдер: сначала прекрасная половина, затем ужасная.