Александр Семёнов - Редкие девушки Крыма

Налюбовавшись на себя и друг на друга, пошли гулять, купили семикопеечных ливерных пирожков и кваса, на площади Лазарева я увидел знакомые лица и вспомнил: военно-спортивная игра. Парни тоже узнали нас. «Как там ваша с гидравлическим прессом?» – был чуть ли не первый вопрос. Я с удовольствием рассказал, обещал передать привет. Продолжили встречу во дворах и в чьей-то квартире, с гитарой и самодельным вином. Возвращались в сумерках, на Графской пристани вместо катера, идущего к Северной бухте, сели в инкерманский и не сразу спохватились: давно уже надо причалить, а мы идём, идём – моряки не говорят «плывём», – и берег какой-то странный… Восторг был неописуемый. Сошли в Голландии, до нужного пирса добрались на рабочем теплоходике, полном докеров и слесарей. Наша одиссея, изложенная в красках, имела успех, и портреты, по словам попутчиков, были вовсе не страшные. Выбежав на площадь генерала Захарова, узнали, что последний бесплатный автобус до Солнечного, который должен был уйти двадцать минут назад, на полчаса задержался из-за поломки, свободных мест осталось два. Мы с Серёгой взяли девчонок на руки, мне досталась Чернова – или, может быть, я достался ей, откуда посмотреть… Счастливчики! В тот вечер казалось, так будет всегда.

Теперь расскажу о том, что однажды произошло на репетиции «Подвала». Ансамбль жил и чувствовал себя прекрасно. Ударными теперь заведовал Андрей Тарасов, клавишами – Кира Садовых, она же взяла все женские вокальные партии. Постепенно я привык к её голосу и по-своему расставленным акцентам. Темпераментная скрипка Майи Думбадзе вывела наше звучание на какую-то новую высоту, особенно нравились её переливы юному Глебу, которого Лиза Владимировна привозила на репетиции; он даже, к всеобщему удовольствию, подпевал. К тому же Майя оказалась прекрасным импровизатором. Вот только «Остров Крым» я почему-то не мог петь без Тани, никто другой за него не брался, и мы превратили его в инструментальную композицию, где солировала скрипка.

Как и в прошлом году, вечером в пятницу подвал был открыт для всех. Приходили не только старшие – и до чего забавно смотрелись шести-семиклассницы в нарядных платьях, с накрашенными губами, радостно и чуть ревниво глядящие вокруг и друг на дружку: тоже маленькие дамы в поисках внимания! Однажды в середине декабря наша «верхняя» девчоночья команда привела с собой Лену Гончаренко, ранее в подвале не бывавшую. Так неожиданно было увидеть в толпе золотистую голову и нежную линию шеи, словно всегда подсвеченную контражуром, что я чуть не сбился с темпа. Играли мы что-то философское, не располагающее к танцам, но следующая мелодия была полегче, и народ двинулся в центр. Лена стеснялась. Девочки вывели её под руки, поставили в круг, Оля Виеру взглядом сказала: повторяй, – слегка выставила бедро, подняла как бы вытесненную бедром руку. Два раза в одну сторону, два – в другую… Лена осторожно повторила. Теперь выше, – показала Оля, – не бойся, вытяни к потолку и повернись… Лена повернулась. А теперь в два раза быстрее и не прямо, как палку проглотила, а голова – синхронно с бёдрами, и вверх другую руку, а эту – вбок… Лена повторила, в одну сторону, другую, и следующую минуту или больше танцевала раскованно, самозабвенно и выглядела так, точно в подвале вспыхнула сверхновая звезда! Это заметил не один я: все подруги остановились, не скрывая восхищения, и Лена будто опомнилась, закрыла лицо и кинулась к выходу. Кто бы её отпустил!.. Девочки вернули Лену в круг, но, как ни уговаривали продолжать, она лишь качала головой и мелко-мелко пятилась к стене. Потом мы заиграли медленное, Лену пригласил Герман Думбадзе – к слову, один из девчоночьих любимцев, – но она и тут не ожила, деревянно переступала с ноги на ногу, стоя от него едва ли не в полуметре. Чуда словно и не было. Приснилось?..

В ближайший понедельник, не прошло и часа, как я вернулся из школы, позвонили в дверь. Я заглянул в глазок и… нет, кажется, не ошибся. Открыл: на площадке и правда стояла Лена.

– Прошу, – сказал я, – такому гостю рад всегда.

– Я ненадолго, – почти прошептала Лена в прихожей, – в общем…

Я осторожно расстегнул верхнюю пуговицу её пальто. Вторую Лена расстегнула сама, следом – снова я и опять она. Наконец я снял пальто, повесил на крючок, наполовину засунул в рукав пушистый шарф.

– Уезжаю, – сказала Лена. – Хочу попрощаться…

– Когда?

– Завтра ближе к вечеру… В школу, наверное, уже не приду.