Мюриель Барбери - Элегантность ёжика [litres]

Но сколько на каждую мадам Мишель разных Коломб и Тиберов!..

Палома ушла потрясенная до глубины души, а я долго-долго тихо сидела в кресле.

Потом набралась мужества, крепко взяла себя в руки и позвонила Какуро Одзу.

На втором гудке трубку снял Поль Н’Гиен.

– Здравствуйте, здравствуйте, мадам Мишель, – приветливо поздоровался он. – Чем могу быть полезен?

– Мне бы хотелось поговорить с Какуро, – сказала я.

– Его, к сожалению, нет дома. Если хотите, он позвонит вам сразу же, как только вернется.

– Нет, спасибо. – Я даже обрадовалась, что могу воспользоваться посредником. – Будьте добры, передайте ему, что, если он не передумал, я буду рада поужинать с ним завтра вечером.

– С удовольствием передам.

Я повесила трубку и снова рухнула в кресло, в голове роились сумбурные, но, как ни странно, приятные мысли. Так прошел целый час.

– Пахнет у вас не слишком аппетитно, – произнес позади меня мягкий мужской голос. – И никак нельзя это устранить?

Я оглянулась и увидела красивого юношу в новенькой джинсовой куртке, с темными растрепанными волосами и большими ласковыми глазами кокер-спаниеля. Он так тихо отворил дверь, что я даже не услышала.

– Жан? Жан Артанс? – изумленно проговорила я, не веря собственным глазам.

– Он самый. – Он, как раньше, склонил голову к плечу.

Но этот жест – единственное, что оставалось в нем общего с изможденным душой и телом парнем-наркоманом. Жан Артанс, еще недавно стоявший на краю могилы, теперь, похоже, надумал воскреснуть.

– Вы великолепно выглядите! – воскликнула я, улыбаясь во всю ширь.

Он тоже улыбнулся:

– Добрый день, мадам Мишель! Очень рад вас видеть. Вам так очень к лицу, – добавил он, показав на мою прическу.

– Спасибо, – отозвалась я. – А вы к нам за каким делом? Хотите чашечку чая?

– Ну-у, – начал он с былой неуверенностью, но тут же согласился, – конечно, с удовольствием.

Я принялась готовить чай, а он уселся на стул и с изумлением уставился на Льва.

– Неужели он и раньше был таким толстущим? – спросил он без всякой задней мысли.

– Да, – кивнула я, – он у меня не спортсмен.

– А это не от него так скверно пахнет? – Жан брезгливо сморщил нос.

– Нет, что вы! – успокоила я его. – Запах, знаете ли, сантехнического свойства.

– Вы, наверное, здорово удивились, что я вот так запросто взял и зашел к вам, – сказал он. – Тем более что не так уж часто мы с вами болтали. Я вообще был тогда не слишком разговорчив. Я имею в виду, когда был жив отец.

– Я очень рада, что вы пришли, – ответила я. – А еще больше рада, что вы так хорошо выглядите, – от души сказала я.

– Ага, – согласился он. – Я вернулся черт знает откуда…

И мы оба отпили по глоточку душистого обжигающего чая.

– Теперь я вылечился. Надеюсь, окончательно вылечился, если бывает что-то окончательное на свете, – сказал он. – Во всяком случае, сейчас никаких наркотиков. И еще я встретил девушку, такую… такую… просто потрясающую девушку! – Глаза у него засветились, и он даже всхлипнул. – И работенку себе приискал неплохую.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовалась я.

– Работаю в магазине яхтового оборудования.

– Моторы, запчасти? – уточнила я.

– Ага, в общем, дело что надо. Как будто сам катаешься по всему свету. Парни, которые к нам приходят, толкуют о своих посудинах, о разных морях – с одного приехали, на другое собираются. Мне это по душе, и вообще, знаете, я люблю работать.

– А в чем конкретно заключается ваша работа?

– Ну, пока делаю что придется, то за прилавком, то на доставке, но со временем подучусь и буду профи. Мне и теперь поручают кое-что интересное: наладить паруса, ванты, поправить такелаж.

Чувствуете поэзию моря? Ванты, такелаж – это вам не какие-нибудь сухопутные лесенки и канаты. А если вы не чувствительны к таким лексическим тонкостям, то, умоляю вас, научитесь хотя бы расставлять запятые.

– Вы тоже, надо сказать, в хорошей форме, – прибавил он, приветливо глядя на меня.

– Правда? Что ж, и у меня произошли кое-какие перемены, и это мне, кажется, пошло на пользу.

– Вообще-то, – снова заговорил Жан, – я пришел сюда не для того, чтобы повидаться с соседями или на старую квартиру посмотреть. Я даже не был уверен, узнают ли меня тут. Удостоверение личности прихватил на тот случай, если и вы меня не узнаете. Пришел потому, что никак не могу вспомнить одну очень важную вещь, которая мне помогала, даже когда я был болен и когда выздоравливал тоже.