Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

— Та-ак, — протянул Франтишек. — Так…

— Завтра я заберу у них все бумаги, — торопливо предложила мать.

— Не надо, оставь все как есть, — проворчал он. — А ведь и в самом деле, если разобраться, какое мне дело до этого?

Он взял недельный отпуск. Надеялся, что после такого важного шага в его жизни, как свадьба, будет проще заявиться на работу не в первый понедельник, а спустя несколько дней.

И все же, предчувствуя, что полной трезвостью этот день не закончится, он накануне в воскресенье приготовил несколько бутылок в объемистой сумке, с которой, когда надо было основательно пополнить запас продуктов, обычно ходил в магазин; утром в понедельник отправился на работу на полчаса раньше, чтобы спрятать эту сумку в свой шкаф в раздевалке, опередив тех, кто обычно приходит раньше его: Ивичича, Дюри-бачи и вечно усталого и раздраженного Жаботу, страдающего уже лет двадцать бессонницей.

У проходной дежурил вахтер Майорос.

— А, Феро, чего так рано? Случилось что? — Он недоуменно посмотрел на часы, увидев слезающего с мопеда Франтишека.

— Ничего. Все нормально…

— У тебя сон пропал?

— Да нет. — Франтишек поставил мопед за проходной в том месте, где солнце появляется только к вечеру. — Проследите, чтобы его никто не трогал, а то опять сломают!

— Кому он нужен!

— Я не знаю — кому, вам виднее, что у вас под носом творится.

— При мне никаких безобразий быть не может! — возмущенно запротестовал Майорос. — Пора запомнить!

— Если бы…

— У меня и на спине глаза. Ты почему мопед поставил черт-те где? Поставь, где положено. — Майорос показал рукой на бетонированную площадку за проходной.

— Нельзя. Там его хватит солнечный удар! — засмеялся Франтишек.

— Дело твое. Только потом не жалуйся! — погрозил ему пальцем Майорос, потом вдруг вспомнил о чем-то и, секунду поколебавшись, спросил: — А куда делись эти трубки? Приходил за ними кто или нет?

— Не понял…

— Трубки для антенны, ты еще тогда говорил, что приготовил их для Кучеры…

— Ах эти, — наконец догадался Франтишек.

— Они у тебя еще?

— Увы, нет.

— Серьезно, Феро!

— Кто-то их увел, — улыбнулся Франтишек.

— Значит, увели, — кивнул головой Майорос. — Что ж, на нет и суда нет…

Франтишек быстро проскочил площадку у ворот цеха — не хотел, чтобы его увидели с огромной хозяйственной сумкой.

В раздевалке он быстро спрятал бутылки в шкаф, для надежности прикрыв их сверху каким-то тряпьем, и не спеша стал переодеваться.

Первым появился Ивичич. Сказал, что Дюри-бачи и Жаботы не будет — ушли в отпуск. Дюри-бачи — заядлый рыболов, с наступлением сезона он все свободное время отдавал рыбалке, вот и теперь, вероятно, уже с пятницы отправился порыбачить на лодке по тихим рукавам и протокам реки; ему предстоял долгожданный недельный августовский клев. Несколько раз и Франтишек ездил с ним, но выдержать на воде дольше двух дней не мог. Да и кем надо быть, чтобы целую неделю провести в камышовых джунглях, в гуще миллиардных комариных полчищ, неистово набрасывающихся на свою жертву, даже бегемот там не высидит и дня! И откуда столько крови в маленьком, щуплом Дюри-бачи, если он может кормить этих ненасытных извергов?

И хотя свидетелем со стороны Франтишека при регистрации был не Палё Стугар, а его товарищ по армейской службе, тот самый отец четверых детей, у которого для Феро все-таки нашлось время, тем не менее весть о чрезвычайном событии в жизни Франтишека довольно быстро достигла слесарного цеха, так что мужики, придя утром на работу, тут же окружили новоиспеченного молодожена, и каждый считал своим долгом пожать ему руку, пожелать всего наилучшего и, конечно, самого главного — скорого прибавления семейства…

Выслушав и поблагодарив каждого, Франтишек со скорбной миной на лице сообщил, что с удовольствием сей момент угостил бы всех, но раз в рабочее время выпивка запрещена, то он подчиняется, увы и ах, установленному порядку…

Все, недоверчиво переглядываясь, разошлись по рабочим местам.

В десятом часу старый Ивичич не выдержал, подкрался к Франтишеку и с надеждой спросил:

— Скажи, Феро, неужели у тебя ни капли нет?

— Запрещено…

— Хватит трепаться!

— Ничего не поделаешь, дисциплина…

— Ах вот ты какой! — с укоризной сощурился Ивичич. — Вот если бы я женился, то не так бы поступил…

— А как?

— А вот не так!

Франтишек улыбнулся, подумав, не пора ли раскрыться.

— Потерпите немного, Ивичич, — подмигнул он старику.