Современный чешский и словацкий рассказ, преодолев отдельные попытки слепо следовать зарубежной моде, заниматься экспериментированием ради экспериментирования, воскрешает национальные традиции. Писатели обращаются к истории в ее социально-нравственном аспекте и к социально-нравственным проблемам, решаемым не абстрактно, а конкретно-исторически. В центре их внимания человек в его общественных связях, в труде, в коллективе. Вместе с тем современный чешский и словацкий рассказ — в отличие от рассказа конца 40-х — начала 50-х годов — не столько решает проблемы, сколько их ставит. Он лишен назидательности, в нем нет обязательных благополучных концов.
Чешские и словацкие писатели хранят память о годах войны. Но чаще их привлекают не батальные сцены, а сложные моральные проблемы, встающие перед человеком с оружием в руках. Героям рассказа Яна Паппа «Приказ» нелегко найти выход из ситуации, в которой выполнение приказа противоречит их представлениям о чести и гуманности. Но хотя развязка рассказа трагична, она приводит читателя к нравственному очищению, раскрывая античеловечность войны и вместе с тем справедливость кары, постигающей добровольных или недобровольных пособников агрессии. Народный героизм писатели стремятся выявить через личное, обыденное, непоказное. Характерно, что и Эва Бернардинова («Раненая речь»), и Ян Сухл («Разговор с матерью») запечатлевают будничный подвиг рядового человека в детских воспоминаниях, исполненных благодарной памяти о родителях. Столь же неброско раскрыта и тема Освобождения («Мой Ваня» Рудольфа Калчика, «Собака для генерала» Любомира Томека). Многое выявляется через скупую психологическую деталь: советский военный шофер в рассказе Калчика отказывается лечь в приготовленную для него удобную постель с белоснежным бельем, которая напоминает ему дом и мирное время, а спит — по фронтовой привычке — на полу, укрывшись плащ-палаткой.
«Собака для генерала» Томека входит в сборник «Собачья жизнь» (1979), который можно назвать повестью в рассказах. Тенденция к созданию таких циклов — одна из характерных особенностей современной чехословацкой новеллистики. Одним из первых цикл рассказов со сквозными персонажами и определенной сюжетной последовательностью создал в Чехии Эдуард Петишка («Прежде чем мы становимся взрослыми», 1960), в Словакии подобные же циклы написали Ладислав Баллек («Южная почта», 1974) и Альфонз Беднар («Дом 4, корпус «Б», 1977). Заметными явлениями в чешской новеллистике последнего времени стали сборники Вацлава Душека «Бродяги» (1978), Владимира Калины «Жижковские романсы» (1980) и Франтишека Ставиноги «Звезды над Долиной Сусликов» (1981). Жижков и Карлин, где происходит действие рассказов Калины и Душека, — два соседних пролетарских района Праги. Близки эти книги и по времени изображаемых событий: у Калины это предвоенные годы и годы войны, у Душека — первые послевоенные годы. Оба автора прослеживают духовное созревание мальчика, а затем — подростка. В рассказе «Смерть Арамиса» Калина показывает, как в детскую игру врывается жестокая реальность. Обессилевший от голода безработный, которому приходят на помощь жижковские пролетарии, напоминает современному читателю об исторически недавнем прошлом Чехословакии. Герои книги Душека «Бродяги» — дети из неустроенных, неблагополучных семей, дети окраины. Они говорят на особом жаргоне, их понятия о чести и справедливости часто расходятся с устоявшимися представлениями взрослых. Вместе с тем новеллы Душека (едва ли не лучшая из них — «Девушка в коляске») проникнуты верой в человека, в неисчерпаемое богатство его души. Многое тут напоминает «босяцкие» рассказы Горького, книги Макаренко и Пантелеева; в чешской прозе предшественниками Душека можно считать Гашека, Йозефа Угера, Ивана Ольбрахта. В книгах Душека, Томека, Калины особенно явно усиление автобиографического момента, свойственное современной прозе. Повествование от первого лица придает этим циклам непосредственность и достоверность личного свидетельства.
В середине 30-х годов одной из самых популярных книг в Чехии был юмористический роман французского писателя Габриэля Шевалье «Клошмерль» (1934), блестяще переведенный на чешский язык Ярославом Заоралеком. В подобной же озорной традиции Франтишек Ставинога рассказывает о причудливых судьбах обитателей старого района бурно растущего современного чешского шахтерского города. Такие его герои, как Йозеф Сатран, при всей своей внешней непривлекательности и незадачливости несут в себе внутреннюю силу, нравственное здоровье и способны на подлинный героизм.
Читать дальше