Роберт Уоррен - Рассказы [Компиляция]

— Ты не можешь здесь оставаться, — добавила она.

— Да, мэм, — прозвучало с кровати.

— Так вставай и отправляйся, сейчас же. Слышишь меня?

— Да, мэм.

— До свиданья, Виола, — сказала она, но ответа не получила. И вышла в другую комнату, где ждали хозяева.

— Она уедет, мисс Аллен? — спросил негр.

— Думаю, да Джейк. Сказала, что уедет.

— Никуда она не собирается ехать, — яростно перебила негритянка. — Ничего кроме «Да, мэм» от неё не добьешься. Вы ей скажите, чтоб уезжала. Я никому не позволю вот так валяться на постели в моем доме. Вы должны сказать ей…

— Замолчи, Джози, — приказал негр.

— Я сделала что могла, — сказала женщина. Она достала из сумочки банкноту и положила на стол. — Это ей на автобус, — сказала она и направилась к выходу, где на веранде её поджидал муж. Она взяла его под руку. Негр вышел за ними следом и плотно прикрыл за спиной дверь.

— Мисс Аллен, — проговорил он и помолчал, но не от смущения, — моя жена не хотела вас обидеть, когда так говорила. Она просто беспокоится. Эта девушка лежит там…

— Все в порядке, Джейк.

Они спустились во двор и сели в машину. Дождь перестал, и справа от шоссе лучи заходящего солнца легли на поле молодой пшеницы. Они свернули на свою дорогу, проехали по деревянному мосту, миновали дерево, на верхушке которого в косых лучах солнца блестели листья.

— Жалко её, — сказала наконец она. — Как подумаю, что она лежит там на кровати…

На подъеме он перешел на вторую скорость.

— Я сыт по горло, — сказал он.

— А я, по-твоему, нет, что ли? — сказала она.

Виски — лучшее виски в Рассел Хилле — с расточительной небрежностью хлынул золотистой струей в третий и последний из стаканов, стоявших на лакированном подносе. Профессор Дарлимпл с благоговением — такой взгляд можно заметить у прорицателя или гадалки — наблюдал, как кружится жидкость в прозрачном стакане. Не то чтобы профессор Дарлимпл находил удовольствие в виски — даже в лучшем виски Рассел Хилла, которым потчевал гостей. Но всякий раз, когда он воскресным вечером заходил в теплую кладовую и, слушая уютное ворчание холодильника и гул голосов из дальней комнаты, брал графин, к нему приходило чувство свободы. То же чувство он испытывал, глядя порой на свои красивые, белые руки и вспоминая, как в один из приездов домой увидел руки брата, неподвижно лежащие на скатерти под абажуром: обгоревшие на солнце, иссеченные ветром, как старые кожаные перчатки, с навеки въевшейся черной пылью степей.

Виски торжественно наполнило стакан. Пузырьки воздуха ринулись вверх, лопаясь на поверхности.

Профессор Дарлимпл поставил оправленный в серебро сифон с сельтерской на поднос, где уже стояло серебряное ведерко со льдом, привычно расправил плечи — в последнее время он стал замечать, что непроизвольно сутулится — и, минуя гостиную, где тускло посверкивало в полумраке столовое серебро, пересек прихожую и вошел в комнату, где его ждали.

— Это вам, конечно, не Иппокрены огненной струя, [1] Китс. «Ода к соловью». Пер. Г. Кружкова — продекламировал он, подходя к пылающему камину, возле которого они сидели, — но, пожалуй, сойдет.

— Еще как сойдет, доктор, — сказал Фил Алберт. — В этом стакане вдоволь веселья, солнца, зелени живой и пылкости юных провансальских дев, чтобы согреться даже в такой мерзкий, промозглый вечер. — Комната загудела от его мощного голоса, полного бесцельной жизненной энергии, от которой, казалось, жарче разгорелось пламя, и лампы под пергаментными абажурами вспыхнули ярче. — Едва я переступил ваш порог, как опять начался снег.

— И это все, что вы почерпнули из моих лекций, сэр? — спросил профессор.

— Не совсем, — смех его был под стать голосу.

— Что ж, Фил, если вам не удалось узнать больше, то никому не удалось. Держу пари.

— Не отвлекайся, Джордж, — приказала миссис Далримпл, в шутливом тоне промелькнули нотки легкого раздражения. — Комплименты мистеру Алберту могут подождать, а я свой коктейль ждать не желаю.

— Прошу прощения, Алиса, — сказал он и церемонно протянул ей поднос.

Она заглянула в свой стакан и приказала:

— Воды.

Ее муж поставил поднос на маленький столик и, возложив длинный, белый палец с бледным ногтем на рычаг сифона, нажал. Жидкость в стакане забурлила, бледнея, и поднялась до краев.

— Лед, — сказала она.

— В такой холод? — удивился Фил Алберт.

— У нас дома, в Балтиморе, всегда пьют со льдом, — сказала она.