Вадим Филатов - Этика небытия. Жизнь без смысла - самая печальная философия

Миллиарды сознательных существ населяют нашу планету, рассуждает Бенатар. Еще больше людей уже умерли. Скольким людям еще предстоит родиться и умереть – пока неизвестно. В конечном счете, однако, любая жизнь на земле неизбежно закончится. Произойдет это рано или поздно – от этого зависит, сколько миллиардов людей пройдут через заведомо фатальную гонку за выживанием. Ответ Бенатара на вопрос, «сколько должно быть людей?» один – «ноль». То есть он не предполагает, что должны где-нибудь и когда-либо существовать любые люди. Учитывая, как живут и умирают люди, Бенатар не считает, что мы должны размножаться и умирать дальше. Поэтому нулевой ответ – это, на его взгляд, идеальный ответ. Будет лучше, если это произойдет раньше, чем позже.

Фактически, плохое постоянно происходит со всеми нами. Никакая жизнь не свободна от неприятностей. Можно легко вспомнить о миллионах, которые прозябают в бедности или о тех, кто живет большую часть жизни в качестве калек. Некоторые из нас достаточно удачливы, чтобы избежать таких судеб, но абсолютно все сталкиваются с ухудшением здоровья на завершающих стадиях своих жизней. Особенно мучительные страдания приходятся на последние дни. А многие осуждены на долгие годы слепоты, неподвижности, адских болей.

Все мы непрерывно находимся перед лицом смерти. Любого новорожденного ребенка ожидают – боль, разочарование, беспокойство, горе и смерть. Для любого конкретного ребенка мы не можем предсказать, какой именно вред причинит ему жизнь в каждый период его существования, но то, что тот или иной вред произойдет – неизбежно. При этом ни одно из страданий не способно затронуть небытие. Лишь бытие корчится в муках.

Оптимисты возразят, что Бенатар не даёт полную картину. Не только плохие вещи, но также и хорошие происходят только с теми, кто существует. Удовольствие, радость, и удовлетворение свойственны лишь живым. Таким образом, мы должны взвесить удовольствия жизни и сравнить их пропорционально с наличным злом. Пока первое перевешивает второе, жизнь стоит того, чтобы жить и рождение приносит пользу.

Однако, такое заключение не проходит, потому что есть решающее различие между вредом (таким как боль) и выгодой (такой как удовольствия), которое не дает никаких преимуществ живым, но влечет за собой лишь неоспоримые преимущества для несуществующих:

Так, отсутствие боли хорошо, даже если этой пользой обладают несуществующие, тогда как отсутствие удовольствия не плохо, если нет кого-то, для кого это отсутствие – лишение. Если спросить, не является ли отсутствие страданий хорошей особенностью уже умерших или вовсе никогда не существовавших, необходимо будет сказать, что да, это так.

Можно попытаться, хотя бы на время, делать людей счастливыми. Но это, по Бенатару, совсем не то же самое, что «делать счастливых людей». Напротив, делать людей несчастными как раз именно это и означает – делать несчастных людей.

Точно так же никто не носит траур по тем, кто не существует на Марсе, чувствуя жалость к таким существам в связи с тем, что они не могут наслаждаться жизнью. Но если мы узнаем, что там есть разумные существа, но при этом они страдают, мы будем сожалеть о них.

Те, кто думает (вместе с поэтом Альфредом Теннисоном), что лучше любить и потерять, чем никогда не любить, могут подумать, что возможно применить подобное рассуждение к случаю входа в существование. Они могут сказать, что лучше существовать и претерпеть утраты (страдая в процессе жизни и, затем, прекращая существование) чем никогда не существовать вообще. Бенатар не берётся судить, лучше ли действительно любить и проиграть, чем никогда не любить вообще. Для него достаточно сказать, что, даже если это положение верно, оно ничего не влечет за собой в плане оценки фактов рождения и существования. Это связано с тем, что есть решающее различие между любовью и прибытием в существование. Человек, который никогда не любил, существует без любви и таким образом испытывает лишение. Это, согласно Бенатару, плохо. (Хуже ли это, чем любовь и потеря – другой вопрос.) В отличие от этого, того, кто не существует, просто напросто нет и поэтому он ничего не лишен. И это не плохо.

В целом жизнь людей намного хуже, чем люди сами об этом думают. Было бы серьезным упрощением оценивать качество жизни путем механической суммы страданий и благ, как это часто делали в девятнадцатом столетии. Многое зависит от порядка расположения хорошего и плохого. Жизнь, где плохое сосредоточено в конце может рассматриваться как худшая по сравнению с той, где плохое преобладало в начале, но затем наступило облегчение. Однако хуже всего та жизнь, в которой зло распределено более или менее равномерно. Помимо этого, люди склонны помнить хорошее и забывать плохое, что не может не сказываться на их оценках собственных жизней. Еще один психологический фактор, который искажает экзистенциальные самооценки – неявное сравнение с благосостоянием других. В результате самооценки становятся индикатором сравнительного, а не фактического качества жизни, что делает их крайне ненадежными.