Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

Лидия облегченно вздохнула. Хотя, если мыслить здраво, какие личные дела могли быть у ее мужа с этим господином?

– Знаете, Виталий пошел в аптеку. Он скоро будет. Ребенок заболел. Сын, – добавила она с жалкой улыбкой. Под взглядом этого человека она таяла, как воск. Говорила не то, что хотела сказать. Вела себя не как обычно.

От звонка в дверь хозяйка подпрыгнула. Она уже успела забыть, что муж должен вот-вот вернуться. В прихожей Лидия прошептала ему:

– Там тебя ждут…

– Глупая коза, говорил же тебе никого не впускать, – зашипел Виталий.

– Он сказал, что не за деньгами…

– Конечно, он тебе еще не то скажет. Зачем ему правду говорить?

– Ну прости. Не выгонять же. Пойди объяснись. – Она взяла у мужа пакет с лекарствами.

– Что он? – спросил муж, кивнув на дверь в детскую.

– Температура, – кратко ответила жена и ушла к сыну.

Крупноголовый, с приплюснутым носом, Виталий смотрелся особо угрожающе, если вдобавок еще и скалил зубы. Но нрав у него был кроткий, даже боязливый. От своих кредиторов он предпочитал прятаться, вместо того чтобы возвращать им деньги. Виталий набрал побольше воздуха – и шагнул в гостиную.

Лидия не заметила, как наступил вечер. Обманчивая питерская белая ночь скрыла ход времени. За окном по-прежнему разливался свет. Очнулась она у кровати сына, тот спал. Красные пятна жара сошли со щек, хоть она и не успела дать ему лекарство. Пакет, нетронутый, стоял на тумбочке. «Задремала», – оправдывала себя Лидия. Хотя проспать с восьми утра до восьми вечера, когда у тебя на руках больной ребенок, не ерунда, а тревожный симптом. «И Виталик меня не разбудил. Наверное, сам заснул. Конечно, всю ночь рубится в свои игрушки», – подумала она и коснулась губами лба сынишки – прохладный, будто он не горел температурой полночи и все утро.

Лидия заглянула в гостиную. Раздражение, как пот, прошибло ее: «Разлегся на ковре, будто дивана ему нет! Совсем спятил от виртуальной жизни». Но в следующую секунду от дурного предчувствия у нее взмок лоб и увлажнились ладони. Еще не понимая, в чем, собственно, дело, Лидия подошла к мужу: «Виталик, вставай», – хотела сказать она, но вместо слов изо рта карканьем вылетел хрип. Муж лежал не на ковре, а на кофейном столике, свернутый в кольцо. Неестественную позу, в которую было закручено тело, разум отказывался воспринять, милосердно подсовывая сознанию образы спящего человека, загулявшего пьяницы. Виталий напоминал гуттаперчевый манекен, присыпанный пудрой, с дырой на месте сердца. По горлу красной нитью запекшейся крови тянулся глубокий разрез.

На диване Лидия нашла пачку купюр. Ашер оставил ей все наличные деньги, понимая, что их все равно недостаточно. Оставалось надеяться, что хотя бы долги этого парня умрут вместе с ним.

Обедать Ашер отправился в модный ресторан «Варенич», владельцем и директором которого был Данила Варенич, еще один парень из выборгской четверки.

– Мне нужно видеть Данилу Вячеславовича, – не здороваясь, обратился он к метрдотелю. – У меня запланирована встреча.

– Ах, вам назначено?

– Не мне. – Могло показаться, что в этот момент Ашер даже улыбнулся.

Данила Варенич привык вести любые переговоры за едой. Его друзья знали: даже парой слов с Данилой невозможно перекинуться, чтобы он не накормил тебя хотя бы закусками. Когда-то щуплый школьник, теперь Данила приобрел вес. Правда, держался он в рамках разумного, периодически сгоняя жир с боков в спортзале. Господин Варенич считал, что ресторатор не имеет права быть толстым, – это плохая реклама его заведению.

Данила Вячеславович распорядился, чтобы стол накрыли в отдельном кабинете. В Ашере Гильяно он сразу опознал человека делового, привыкшего к серьезным сделкам. Но разговор пошел не о ресторанном бизнесе. Ашеру Гильяно было наплевать на успехи господина Варенича в сфере общественного питания. Он не жаждал вложить деньги в расширение ресторанной сети. Даже не планировал открывать собственный ресторан. Не ждал, что Данила Вячеславович поделится с ним бесценным управленческим и кулинарным опытом. И его воображение не будоражила мечта накормить пятью хлебами пять тысяч голодающих.

Вместо этого Ашер Гильяно напомнил Даниле о неприятном инциденте из его прошлого. Прошлое было настолько давнее, что успело покрыться в памяти Данилы пылью и плесенью. Он даже сразу и не сообразил, о чем речь. Варенич свято уверовал в поговорку «Не пойман – не вор», и раз у правосудия не нашлось достаточно острых и цепких крючков, чтобы привлечь его к ответу, то он уже привык считать себя невиновным. Вот и с Ашером он попытался сыграть в ту же игру, что и с российской Фемидой: