Сейфеддин Даглы - Карьера Ногталарова

Нервная дрожь пробегает по лицу Валиды:

— Это я-то порчу детей? Ты еще, пожалуй, скажешь, что это я заставляю их называть тебя «товарищ Ногталаров». Уж не я ли такие имена им придумала?

— Одно с другим не смешивай. Это не одно и то же. Имена людей должны соответствовать их назначению. Начальник учреждения должен придерживаться официального тона со своими подчиненными.

— Здесь ведь не учреждение, а твой дом. Дети-то не твои подчиненные!

— Безразлично! Я и здесь начальник.

— Стыдно, Вергюльага! Не давай повода соседям смеяться над нами!

— Какое мне дело до соседей и до твоей с ними болтовни!

— Хоть постыдился бы…

Слова Валиды доводят товарища Ногталарова до исступления.

— Довольно! Прекрати спор со мной! Я не позволю покушаться на мои права. Это значит — живя в моем доме, наносить мне удар в спину, а работая в моем учреждении, сводить на нет плоды моих трудов. Знаешь ли ты, где разрешается вопрос о людях, позволяющих себе такие поступки?

Он звонит. Кетыбэ появляется на пороге.

— Я не потерплю больше подобных вещей!

Товарищ Ногталаров обращается к Кетыбэ:

— Объяви экстренное собрание. На повестке дня один вопрос: о поднятии авторитета главы семейства…

— Слушаюсь, — отвечает Кетыбэ, переносит мягкое кресло в столовую, ставит его у стола на месте, предназначенном для председателя собрания, и кричит детям: — Собрание!

Тотчас же Итаэт приносит и ставит на стол перед председательским местом стакан и графин с водой. Кетыбэ и Явер расставляют, стулья вокруг стола.

Товарищ Ногталаров, взяв несколько листов бумаги и ручку, переходит из кабинета в столовую и движением головы предлагает Валиде и Кифайэт следовать за ним. Затем зовет:

— Явер, готовь материал для выступления! А ты, Итаэт, напиши постановление на основе моих высказываний!..

Три-четыре слова товарищ Ногталаров не мог слышать без содрогания; одно из них «шпион». Это слово возбуждало в нем два противоположных чувства: неопределенный страх и стимул к неудержимой активности. Товарищу Ногталарову казалось, кто-то тайно проникает в его учреждение, крадет круглую печать и красный карандаш. Мысль эта повергала его в трепет. С другой стороны, неожиданно воспрянув, он говорил себе: «Ах, если бы я мог поймать и сдать в руки правосудия крупного шпиона. Это не то, что сдавать государству утиль». Страстное желание прямо-таки вдохновляло его. Вероятно, поэтому товарищ Ногталаров в каждом неизвестном ему человеке прежде всего видел шпиона и искал отличающих его признаков.

Был душный летний день. Новый председатель месткома межрайонной конторы по сбору утильсырья (после окончания войны Гая-хала ушла с работы; о причине ее ухода и о том, чем она теперь занимается, мы узнаем дальше), войдя с разрешения секретаря в кабинет директора, сказал:

— Товарищ Ногталаров, как мы договорились с вами, сегодня после работы состоится лекция. Местный комитет просит вас присутствовать.

— Это еще зачем? Или местный комитет воображает, что я политически неграмотен? — возмутился товарищ Ногталаров, щуря глаза и оглядывая председателя месткома.

— Нет, нет, что вы?! Мы просим потому, что в присутствии руководителя учреждения члены коллектива будут лучше слушать.

— Так бы и сказали, — улыбнувшись, заметил товарищ Ногталаров. — Что поделаешь? Ради вас, ради сотрудников, буду!

Настроение товарища Ногталарова в самом деле было приподнятое. Он пришел, сам открыл собрание и дал слово лектору. Лектор был худой, небольшого роста. Покосившись на него, товарищ Ногталаров подумал:

«Что он собою представляет, чтобы учить чему-то моих работников?» Однако, услышав его убежденную речь, товарищ Ногталаров перевел свой взор на слушателей. Увидя всех своих подчиненных, он почувствовал душевное удовлетворение. Моментально в его голове созрела счастливая мысль:

«Раз все твои работники собрались, воспользуйся этим и после лекции проведи общее собрание. Такой удобный случай вряд ли еще подвернется». Товарищ Ногталаров погрузился в думу, подыскивая повод для проведения собрания. В это время до его слуха донесся голос лектора. Первые слова, которые он сумел выделить из донесшейся до него речи, были:

— Империализм… Социализм…

«Давай-ка я посвящу собрание этим двум вопросам», — подумал товарищ Ногталаров.