Ирма Грушевицкая - Нечто большее…

«Есть только ты». «Я скучал». Как мало для других, и как много для меня. Сердце пело, хотелось спрыгнуть со стула и расцеловать неодобрительно смотрящего на меня поверх очков мистера Чанга. Нечеловеческих усилий мне стоило снова вернуться к работе.

Ближе к обеду коллеги решили сделать перерыв. Я же твёрдо решила закончить с документами из папки мистера Чанга. Неожиданно, в комнату заглянула Берта — его секретарь.

— Элизабет, вас вызывают к директору.

— Хорошо. Вероятно, мистеру Чангу понадобились эти документы.

Я поднялась с кресла, всё ещё погружённая в цифры и формулировки, и начала сгребать со стола бумаги.

— Нет, Элизабет. Вас вызывают наверх. — Я бросила взгляд на Берту, которая, сделав большие глаза, указывала пальцем в потолок. — Звонили из приёмной мистера Рассела. Мне жаль.

Сочувствующее выражение её миловидного лица, а также всех присутствующих в комнате привело меня в замешательство. Ах, да, конечно! Они решили, что всё это последствия моего странного отпуска. Что ж, не будем их разочаровывать. Я почувствовала, как заливаюсь румянцем. «Держись», — прошептал кто-то из коллег, вероятно приняв мою реакцию за испуг. На самом деле, я была чертовски возбуждена, догадываясь, кто в действительности стоял за этим звонком из приёмной.

Я едва не бежала вприпрыжку, стараясь как можно быстрее оказаться в лифте. На моё счастье, он был пуст, и всю дорогу до тридцатого этажа, где находилась приёмная Дэвида, я старалась стереть со своего лица счастливую улыбку.

Можно было не стараться: когда открылись двери, первой, кого я увидела, была Фиби. Радостное настроение как ветром сдуло.

— Мисс Райли, рада вас видеть. Я провожу вас в кабинет мистера Рассела.

Развернувшись на тонких каблуках, Фиби зашагала по длинному белому коридору. Я засеменила за ней, чувствуя себя не в своей тарелке.

Мне следовало заговорить с девушкой, но, с другой стороны, что я могла ей сказать? «Простите, что вела себя, как идиотка. На самом деле, я сплю с вашим — поправочка! — с нашим боссом, хотя строила из себя незнамо что». Не так, и, скорее всего, не здесь. Или вообще никогда.

Надо отдать должное профессионализму Фиби: она не пыталась со мной заговорить. От этого я чувствовала себя ещё хуже.

Дойдя до тяжёлой двустворчатой двери, девушка остановилась.

— Сюда, пожалуйста.

— Спасибо, Фиби.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно теплее. Она улыбнулась, и эта улыбка не показалась мне чем-то дежурным. Скорее, намекала на наличие общего секрета.

Она открыла дверь, пропуская меня вперёд.

— Располагайтесь. Мистер Рассел уже в здании и будет с минуты на минуту. Могу ли я что-либо вам предложить?

— Нет, благодарю вас.

Я впервые оказалась в святая святых «Рассел Интернешнл» и изо всех сил старалась не пялиться по сторонам в присутствии Фиби.

— Минутку. — Я нахмурилась. — Вы сказали, он уже в здании?

— Да. Мистер Рассел позвонил из аэропорта и попросил пригласить вас к двум часам в его кабинет. Через полчаса будет подан обед.

Обед? В его кабинете?

Я покраснела, как рак. Если у Фиби и оставались сомнения относительно природы наших отношений с Дэвидом, то сейчас они полностью развеялись. Тем невыносимее мне стало от воспоминаний того, что я наговорила ей в Майами.

— Фиби, я… Я должна перед вами извиниться.

— Всё в порядке, мисс Райли. Не стоит беспокоиться.

— Нет, действительно. Я вела себя, как напыщенная задница. В своё оправдание могу сказать, что на тот момент именно ею я и была.

Фиби расхохоталась искристым, девчоночьим смехом.

— Нет. Отнюдь нет, мисс Райли.

— Бет. Для друзей просто Бет. И если однажды я могу быть чем-то вам полезной…

Мы обе обернулись на дверь. На том конце коридора звякнул лифт, сообщая о своём прибытии. Затем послышался мужской голос и быстрые уверенные шаги.

Сердце забилось сильнее.

— Хорошего дня, Бет.

Фиби пошла к дверям, но на полпути обернулась.

— Вы многим меня обяжете, если научите Дэвида завязывать галстук-бабочку.

На протяжении следующих месяцев я была счастлива и не думаю, что когда-либо раньше испытывала подобные эмоции.

Я просыпалась счастливой и счастливой же засыпала. Особенно, когда засыпала не одна.

Дэвид сделал ещё пару попыток уговорить меня переехать на Верхний Ист-Сайд, и когда я спросила его прямо: «Верхний Ист-Сайд — это значит к тебе», он не стал юлить и ответил утвердительно. Разумеется, я была к этому не готова, а он как-то подозрительно легко согласился с моим отказом. И лишь побывав в его двухэтажном пентхаусе, я поняла причину. Долгое время почти такое же место было моим домом. В смысле обитать, но не жить. Стекло, мрамор и нержавеющая сталь никогда не ассоциировались с домашним уютом.