Ирма Грушевицкая - Нечто большее…

В какой-то момент мои губы соскользнули с губ Дэвида, и, уткнувшись носом в изгиб его шеи, я закрыла глаза. Меня окутывали покой и его аромат: знакомый, терпкий, но сейчас почему-то совершенно небудоражащий. Он был рядом и никуда не собирался деваться. Мне было спокойно. Я и не заметила, как задремала.

— Приехали, малышка.

Дэвид нежно погладил меня по волосам и осторожно ссадил с колен. Я зябко передёрнулась и старательно подавила зевок.

— Я быстро.

— Я пойду с тобой.

— Да нет, я правда не собираюсь…

— Я пойду с тобой, Бет.

Я устало вздохнула:

— Как скажешь!

Я вышла первая и услышала, как Дэвид отдаёт распоряжения Сэму: «Заедете завтра к семи».

Отлично, он ещё собирается остаться у меня на ночь!

— Мог бы и разрешение спросить, — проворчала я, когда машина отъехала и мы начали вместе подниматься по крутой лестнице крыльца.

— Ты очень милая, когда вредничаешь, Элизабет, но сейчас я очень хочу поскорее уложить тебя в постель. Нет, нет, — засмеялся он, когда с вытянувшимся лицом я обернулась к нему на верхней ступеньке. — Не за тем, о чём ты подумала. Тебе необходимо выспаться. Хотя, если ты настаиваешь…

Я довольно сильно толкнула его в плечо:

— Ты невыносим!

— Мы друг друга стоим, неправда ли?

Уже на втором этаже я услышала громкое истеричное мяуканье. И сразу вспомнила, что, в раздражении вылетая из дома, забыла оставить коту еду. Теперь Боб в категоричной форме заявлял об этом всему дому.

— Судя по звукам, тебя здесь не было года два, — заметил Дэвид.

— Вообще-то, в том, что я забыла покормить кота, виноват ты, — буркнула я и ускорила шаг.

— Ну-ну, не приплетай меня в ваши внутрисемейные разборки.

— Правда-правда. Если бы не твой звонок, Бобу не грозила бы голодная смерть. Да и вообще…

Дэвид стоял за моей спиной, пока я вставляла ключ в замочную скважину.

— Что значит это твоё «вообще»?

— Не бери в голову! — тряхнула я головой. Верхний замок всегда немного заедал, и я ещё окончательно не приладилась к нему.

— И всё-таки?

— Не хочу об этом говорить. — Я с остервенением крутила ключом.

— А я очень хочу об этом послушать, — не унимался Дэвид.

— Ладно!

Я с радостью бросила своё занятие и, повернувшись к Дэвиду, вызывающе вздёрнула подбородок:

— Для начала, ты лишил меня похода в парикмахерскую. — Я начала загибать пальцы. — Из-за тебя я накрутила довольно приличную сумму на такси. Потратилась на звонок в Калифорнию. Вызвала сомнение в своей адекватности у некоторого количества людей, гоняясь за твоей машиной по всему Манхэттену.

— Довольно необычный способ поддерживать форму, но если тебе это в радость…

Я предпочла пропустить мимо ушей его саркастическое замечание и, раскрыв ладонь, помахала ею перед лицом Дэвида.

— Из-за твоего звонка я заявилась на чужую помолвку и в итоге выставила себя идиоткой. Из-за тебя я напилась. — В дело пошла вторая рука. — Из-за тебя меня тошнило. Из-за тебя я чуть себя не возненавидела!

По мере того, как я говорила, голос становился выше, а улыбка на лице Дэвида шире.

На последней фразе я окончательно перешла на фальцет. Всё это время, вероятно, доживая последние минуты, за дверью утробно вопил Боб.

— И в том, что ты сейчас охрипнешь, виноват буду тоже я.

— Да, — выкрикнула я напоследок и захлопнула рот.

— Я согласен понести любое наказание, милая, только, пожалуйста, для начала давай откроем эту чёртову дверь. Твой кот сейчас совершит самоубийство.

Отодвинув меня в сторону, Дэвид взялся за ключ.

Лишь только дверь открылась, как Боб моментально заткнулся. Несостоявшийся самоубийца в картинной позе сидел посреди залитой светом прихожей и подслеповато щурился. Бьюсь об заклад, на наглой усатой морде играла самодовольная ухмылка.

Зайдя за мной, Дэвида захлопнул дверь и подозрительно взглянул на кота.

— По-моему, он искусный манипулятор.

— Я знаю его меньше недели. Очень может быть. — Сняв толстовку и бросив ключи на первый попавшийся ящик с вещами, я махнула в сторону гостиной: — Проходи в комнату, а я на кухню — накормлю этого страдальца.

— Давай наоборот: я на кухню, а ты, как хотела, в душ.

Этот вариант понравился мне больше. Я кивнула:

— Считай, что гонку по Манхэттену я тебе простила.

С волосами, обмотанными полотенцем, и в старой футболке с эмблемой университета я вышла из ванной. Пройдя через заставленную коробками полупустую спальню, я направилась на кухню. Ни Дэвида, ни Боба там не оказалось. Миска последнего была наполнена под завязку, и, глядя на неё, я вспомнила, как утром, вскрывая банку с кошачьими консервами, сломала ноготь. Корм уже обветрился. Дэвид был прав: бывший Мистер Лапка являлся эмоциональным террористом.