Ирма Грушевицкая - Вызов (дилогия)

Ким зашла на кухню, когда я убирала со стола остатки ужина.

— Ну как ты тут, Ливи? Всё сделала, что планировала?

— Вроде да. Спасибо, что посидела сегодня с Эбби. Эти полдня стали моим спасением, иначе я ничего бы не успела к завтрашней встрече.

Я подошла к подруге и по-сестрински её обняла. Она ответила мне такими же крепкими объятиями.

— Ну что ты, дорогая. Мне это совершенно не в тягость. Ты же знаешь, наша девочка самый спокойный ребёнок на свете. Это не я сижу с ней, а она со мной.

Вот уж точно: если другие дети доводили родителей криками, скандалами — по поводу и без, то в характере моей полуторагодовалой дочери ничего подобного не было. После Макса — неспокойного с пелёнок — я ожидала от своего второго ребёнка чего угодно, но только не вселенского спокойствия буквально во всём. Она не скандалила, когда другие дети забирали её игрушки, не отворачивалась, когда мы пихали ей в рот противное пюре из брокколи, не плакала просто так, чтобы поплакать. Единственное, в чём Эбби позволяла себе быть привередой, так это в вечерней сказке — её всегда читал Макс. Вернее, рассказывал, приукрашивая и разрисовывая заранее прочитанную историю такими яркими красками, что даже я заслушивалась. У меня так не получалось. Пару раз, когда Макс оставался на ночь у друзей, Эбби долго не могла уснуть, пока я пытала её книжным вариантом сказки. Сухие факты, сказка без сказочности.

Макс прокричал сверху, что ванна готова, и мы с Ким вернулись в гостиную. Сидя на диване, Эбби уничтожала очередной телевизионный пульт. Ни куклы, ни мягкие, ни музыкальные игрушки не прельщали её так, как пульт дистанционного управления от какого-нибудь электроприбора. Проворные маленькие пальчики ловко по одной выковыривали из него малюсенькие кнопочки. Мы прятали все пульты в доме, как и мобильные телефоны, покупали для Эбби игрушечные, но она не принимала их всерьёз и требовала настоящие. Это был второй и последний каприз моей дочери.

— Во сколько у тебя завтра встреча? — поинтересовалась Ким.

— В десять.

— Значит, Эбби ты приведёшь…

— … в восемь, — закончила я. — Не хочу появляться в последний момент. До Олимпии всего час, но лучше приехать пораньше.

Опаздывать куда-либо не входило в число моих привычек, а уж опаздывать на встречу с потенциальным работодателем — тем более.

— Хорошо. Мальчики к тому моменту уже проснутся, так что позавтракают они вместе. — Ким помахала рукой Эбби. — Пока-пока, ягодка.

— Пока-пока. — Ягодка ни на секунду не оторвалась от пульта, и любящая тётушка ушла не солоно хлебавши.

Я не стала провожать Ким, а сразу направилась к дочери.

— Ну что, пупс, идём плавать?

Эбби протянула ко мне маленькие ручки.

— Качу павать.

Я подняла дочку на руки, целуя её в тёпленькие щёчки.

— Какая ты у меня уже большая и тяжёлая, Эбби.

Она согласилась:

— Эби бойшая.

— Большая, солнышко, большая.

Я понесла дочку наверх, осторожно ступая на каждую ступеньку.

— Ну где вы там, — нетерпеливый голос Макса послышался из ванной.

— Мы уже идём, не ругайся, братец Лис.

— Батец Ис, батец Ис, — Эбби засмеялась и захлопала в ладоши. Она потянулась к выходящему из ванной Максу, и я опустила её на пол.

— Братец Ис, — сказала она, подбегая к брату. — А Эби бойшая.

— Тоже мне, большая, — хмыкнул Макс. — Попу научишься вытирать, тогда и будешь большая. А пока ты козявка.

— Макс! — Я возмутилась, хотя едва сдерживала смех. Второй раз за день сын меня удивил: именно это говорил ему Майкл на подобные заявления.

— Козявка — ты! — Эбби не давала себя в обиду. — И акушная вонюська.

— Не ракушная вонючка, а вонючая ракушка, — Макс беззлобно поправил сестрёнку.

Пришло время строгой мамочке вмешаться.

— Так, заканчиваем обмен любезностями и расходимся по углам. — Я подтолкнула Эбби в ванную, а Максу указала на дверь спальни. — Чтобы, когда мы вернулись, ты спал!

— Мам, а сказку? — Он ошарашенно уставился на меня.

— Она только что обозвала тебя вонючкой, а ты собираешься ей сказку читать? — поддела я сына.

— Мы же не серьёзно. Мы всегда так друг друга называем.

Вот и попался!

— Чтобы это было в последний раз! Ни от кого, кроме тебя, она этого не наберётся. Заканчивайте с вонючками, ясно?

— Ясно, — Макс нахмурился. — Но сказку я ей всё равно почитаю.

— Почитаешь. — Улыбка всё-таки растянула мои губы. — Куда ты денешься.

Дети уже спали, когда я снова вышла на заднее крыльцо, накинув на плечи старую толстовку Майкла. Она висела на вешалке, прибитой к двери. Мы выбегали в ней на улицу, чтобы выкинуть пакет в мусорный бак или переброситься парой-тройкой слов с соседями. За полтора года я так ни разу её не стирала. Толстовка уже порядком попахивала, но было трудно найти в себе силы бросить её в корзину с грязным бельём: казалось, что, надевая её, я до сих пор чувствую запах Майка.