За одной из парт в среднем ряду сидел Антон – тихий мальчик с серьезным и задумчивым взглядом. Он поднял руку.
– Что, Антон?
– Почему они переезжали сюда? Раз им так хорошо жилось дома?
– Они были протестантами. Их еще называли гугенотами, но сами они так себя не называли. Они были последователями учения Жана Ковена, или Кальвина, как принято говорить сейчас. В ту пору во Франции было опасно исповедовать протестантизм, так же как в Англии – католицизм. Так что многие из них…
Я закрыл глаза, чтобы отогнать воспоминания. Как невыносимо болит голова…
Ученики почуяли мою слабость. По классу снова пробежал смешок.
– И многим из них пришлось… пришлось бежать. Я открыл глаза. Антон не смеялся. Лишь чуть улыбался, желая меня подбодрить. Но я знал: он, как и весь класс, понимал, что я не совсем в порядке .
Сердце отбивало бешеный джазовый ритм, классная комната накренилась и поплыла…
– Минуточку, – пробормотал я.
– Вам помочь, сэр? – встревоженно произнес Антон.
– Все в порядке. В порядке. Просто мне… Я через минуту вернусь.
Я вышел в коридор. Миновал один класс, второй. Через стеклянную дверь увидел Камиллу. Она стояла у доски, исписанной глаголами.
Она была совершенно спокойна, и класс слушал ее внимательно. Заметив меня, она улыбнулась, и я, несмотря на охватившую меня панику, улыбнулся в ответ.
Я зашел в уборную.
Посмотрел на свое отражение в зеркале.
Я слишком хорошо изучил свое лицо, поэтому я его, в сущности, не видел . Столь доскональное знакомство с собой могло превратить меня в чужака для самого себя.
– Кто я? Кто я? Кто я?
Я плеснул водой себе в лицо. Постарался дышать медленнее и глубже.
– Меня зовут Том Хазард. Том Хазард. Меня зовут Том Хазард.
С этим именем было столько связано. Оно включало в себя всех, кто хоть раз так меня назвал, и всех, от кого я его утаил. Мою мать, и Роуз, и Хендрика, и Мэрион. Но оно не было якорем. Якорь удерживает тебя на одном месте, а меня по-прежнему ничего не держало. Неужели мне суждено бесконечно дрейфовать по жизни, раздираемому своими сегодняшними чувствами? Каждый корабль рано или поздно бросает якорь. Достигает порта, гавани, места назначения – знакомого или незнакомого. Должен же он доплыть хоть куда-нибудь ! Ведь в этом его цель? За свою жизнь я перебывал в шкуре множества личностей, сыграл массу самых разных ролей. Я – не отдельный человек. Я – толпа, заключенная в одном теле.
Я вызывал у себя то ненависть, то восхищение. То восторг, то скуку. Я изведал и счастье, и глубокую тоску. Я побывал по обе стороны исторических баррикад – и среди правых, и среди виноватых.
Короче говоря, я себя потерял.
– Ничего, справимся, – сказал я своему отражению. И снова вспомнил Омаи. Знать бы, где он сейчас. Жаль, что, расставаясь с ним, я не подумал, что нам стоит поддерживать связь. Слишком одиноко в этом мире без друга.
Сердцебиение понемногу приходило в норму: спасибо замедленному дыханию. Я вытер лицо бумажным полотенцем.
Шагая по коридору обратно в класс, я заставил себя смотреть только вперед и не поворачиваться в сторону класса Камиллы. Я старался вести себя как нормальный учитель, имеющий за плечами не больше сорока лет воспоминаний.
Я вернулся в класс.
– Приношу свои извинения, – с вымученной улыбкой сказал я и напустил на себя беспечный вид. Чем бы их развеселить? – В юности я баловался наркотиками. И до сих пор нет-нет да и прилетает такой вот привет из прошлого.
Дети захохотали.
– Так что держитесь подальше от наркотиков, не то будете всю жизнь мучиться головными болями, да еще, чего доброго, станете преподавать в школе историю. Ладно, продолжим урок…
В тот же день я снова встретил Камиллу. В обеденный перерыв. В учительской. Она разговаривала с учителем немецкого – австрийцем Иоахимом, у которого при каждом вдохе посвистывало в носу. Заметив, что я пью чай в полном одиночестве, она прервала свою беседу с ним и подошла ко мне.
– Здравствуйте, Том.
– Привет, – ответил я коротким – короче некуда – словом, сопроводив его намеком на улыбку.
– С вами утром все было нормально? Вид у вас был какой-то… – Она замялась: – Напряженный.
– Просто голова разболелась. Бывает.
– У меня тоже.
Она прищурилась. Я испугался, что она пытается сообразить, откуда ей знакомо мое лицо, и поспешил сказать:
– Голова так и не прошла… Потому я и сижу тут один.
Слегка уязвленная и, пожалуй, сконфуженная, она понимающе кивнула:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу