Мэтт Хейг - Как остановить время

– Потому что в пределах свода правил ты должен чувствовать себя свободным.

Душу кольнула тревога. Мне бы тогда прислушаться к этому чувству, а не попивать шампанское.

– Что надо сделать, чтобы быть свободным?

Он улыбнулся:

– Мы долгожители, Том. Каждый из нас проживает долгую жизнь. Долгую и тайную. Мы делаем все, что требуется. – Улыбка сменилась смехом. Отличные у него зубы, особенно если вспомнить, сколько столетий он ими пользуется.

– А теперь – хот-доги.

Мы долгожители, Том…

В Калифорнии есть дерево, сосна остистая, – этот вид в основном встречается в Большом бассейне. Если верить тщательным подсчетам годовых колец, ее возраст достигает 5065 лет.

Сосна эта чрезвычайно древняя даже по моим понятиям. В последнее время, если я вдруг впадаю в отчаяние из-за своего долгожительства и жажду хотя бы приблизиться к состоянию обыкновенного смертного, мне вспоминается это калифорнийское дерево. Оно росло в эпоху фараонов. В эпоху основания Трои. В начале бронзового века. В годы появления первых йогов. В эпоху мамонтов !

Она невозмутимо стоит себе на своем клочке земли, преисполненная спокойствия, потихоньку растет, выпускает зеленые иглы, сбрасывает высохшие и выпускает новые, а тем временем успели вымереть мамонты, Гомер сочинил Одиссею, Египет пережил правление Клеопатры, распяли на кресте Христа, царевич Сиддхартха Гаутама покинул дворец и стал на путь просветления, пришла в упадок и развалилась Римская империя, был разрушен Карфаген, в Китае одомашнили индийского буйвола, воздвигли свои города инки, мы с Роуз встретились у колодца, в Америке отгрохотала Гражданская война, по планете прокатились две мировых войны, был создан «Фейсбук»… Миллионы людей и других живых тварей дрались друг с другом, плодились и, ничего не поняв, до срока ложились в могилу, а сосна остистая как была, так и осталась сосной остистой.

Избитая истина, которую не устает внушать нам время. Все меняется, и ничего не меняется.

Напротив меня сидели, развалившись на стульях, 28 четырнадцатилетних подростков. Они поигрывали ручками и украдкой поглядывали в свои смартфоны; я торчал перед ними столбом, и голова у меня раскалывалась. Детишки все как на подбор трудные, но за долгие годы я навидался и не таких. Уж точно легче иметь дело с ними, чем играть для пьяных моряков, воров и бродяг в баре «Минерва Инн» в Плимуте.

Все меняется, и ничего не меняется.

– Ист-Энд – мультикультурный район, в котором всегда жили представители многих культур, – начал я урок. Тема – «Иммиграция в Англию до двадцатого века». – Исконных уроженцев Британии вообще не существовало. Люди съезжались сюда отовсюду! Римляне, кельты, норманны, саксы… Британия всегда была местом, куда тянуло пришельцев из иных мест. И даже то, что мы называем «современной» иммиграцией, началось очень давно. Свыше трехсот лет назад здесь появились матросы-индийцы, которых набирала Ост-Индская компания. Потом стали прибывать немцы, русские евреи и выходцы из Африки. Однако нельзя не признать, что, хотя иммигранты всегда составляли часть населения Англии, долгое время к тем, кто внешне сильно отличался от большинства жителей в стране, относились как к причудливой диковине. Например, в восемнадцатом веке с тихоокеанских островов сюда прибыл человек по имени Омаи. Приплыл он со второй экспедицией Кука. – Тут я замолчал. Перед глазами живо встала картина: я сижу с ним – с Омаи, моим старым другом, – на палубе, показываю ему монету моей дочери и объясняю смысл слова «деньги» . – Когда Омаи оказался здесь, его сочли настоящим чудом природы, и все именитые люди того времени, включая короля, приезжали познакомиться и отужинать с ним… – Мне вспомнилось его лицо, озаряемое отблесками пламени. – Самый известный художник того времени, сэр Джошуа Рейнольдс, написал его портрет. На некоторое время Омаи стал знаменитостью…

Омаи.

Я очень давно не произносил вслух это имя. С 1891 года, когда разговор о нем зашел у нас с Хендриком. Но я часто о нем думал. Что с ним сталось? Сегодня воспоминания лишь усилили мою головную боль. Перед глазами все поплыло.

– Он был…

За первой партой сидела, жуя жвачку, девочка, Даниэль. Вдруг она насупилась и спросила:

– Сэр, с вами все в порядке?

Класс захохотал. Даниэль завертелась за партой, наслаждаясь славой.

Держись давай!

Я вымученно улыбнулся.

– В порядке. В полном порядке. Как раз этот район Лондона всегда считался преимущественно эмигрантским. Например, там, – я указал на окно, выходившее на запад, – в середине шестнадцатого и в семнадцатом веке селились французы. Это были представители первой массовой иммиграции Нового времени. Не все из них оседали в Лондоне. Многие уезжали в Кентербери. Кое-кто перебирался в сельскую местность. В Кент… – Я замолчал, вдохнул поглубже и продолжил: – В Суффолк. Некоторые обосновались в Спиталфилдсе, где постепенно сложилась своя община. Она и положила начало здешней шелкопрядильной промышленности. Многие стали ткачами. Среди них были бывшие аристократы, которым пришлось забыть о прежних условиях жизни и приспосабливаться к совсем другим.