Сергей Дигурко - Песок и время

«Ну вот, начинается», — подумал Сергей.

Показал на странный прибор сидевшему рядом Ивану Машанову. После того как тот, потерев глаза, тоже изучил показания прибора, они дружно расхохотались. А затем надолго замолчали.

Сергей вспомнил, что перед посадкой в автобус он успел обнять сына, а вот жену поцеловать не успел — его внимание отвлекла гнусная фраза Ковалевского.

Не успел поцеловать на прощание жену… Об одном я тебя попрошу, подари мне на память поцелуй ты прощальный, последний. Последний, как первый, он самый искренний, верный. Словно трясина в болоте, тянет ревниво, засасывает, отпускать из памяти не спешит.

Я в него с тобой опускаюсь все ниже и ниже. Вот-вот сомкнется вода над головами, откроется бездна под ногами и вечная нежность в дыхании поспешном твоем. Глотаем мы воздух, надышаться не можем. Прощание близится, друг без друга мы долго прожить не сможем, захлебнемся в мире бездомном, пустом.

На долгую память люди многое, разное дарят… О многом я тебя не прошу, подари мне на память поцелуй твой прощальный, воздуха последний глоток…

«АН-24» набрал неизвестно какую высоту, гул моторов стал равномерным и убаюкивающим пассажиров, сон не заставил себя долго ждать и незаметно навалился почти на всех пассажиров маленькой искусственной пташки.

Голова Сергея склонилась к плечу Ивана, и он заснул. Ему снился другой самолет, другой аэродром, другой город, иная страна…

Звонок прозвучал в кабинете майора Мартынова перед самым окончанием рабочего дня. Сергей недовольно посмотрел на дергающийся и подпрыгивающий на его столе телефон и подумал, что звонят издалека — уж очень настойчивые были трели.

Брать трубку не хотелось. Если телефон звонит в конце рабочего дня, то ничего хорошего ждать от предстоящего разговора не стоит: наверняка получишь какое-нибудь срочное задание и придется задержаться на службе или вообще собирать вещички и ехать в очередную командировку. Хотелось немного отдохнуть и расслабиться в спокойной домашней обстановке. Но так как в кабинете, кроме Сергея, никого из офицеров не было, а телефон все голосил и голосил, пришлось его успокоить. Сергей поднял трубку и на другом конце провода услышал голос начальника из управления вооружения армии ПВО майора Лесняка. После взаимных приветствий Лесняк, поинтересовавшись, как обстоят дела, вся ли техника исправна и какие есть проблемы, резко сменил тему разговора:

— Сергей, даю на раздумье тридцать секунд. Я хочу предложить тебе поехать в длительную загранкомандировку в мусульманскую страну с жарким засушливым климатом. Если вопрос понял, то время на раздумье пошло, я жду ответа.

Подумав и моментально взвесив все «за» и «против», Мартынов ответил, что согласен.

— Молодец, я так и думал, что ты не откажешься, жди телеграммы с вызовом.

Возможность поехать в спецкомандировку да еще в страну с жарким климатом предоставлялась очень немногим советским офицерам — это говорило о том, что тебя высоко ценят как специалиста. Такая командировка могла в корне изменить всю оставшуюся жизнь.

Конечно, по сравнению с гражданским населением, военные в то время да и, пожалуй, всегда, зарабатывали больше и квартиры получали чаще, не ожидали в очередях, как рабочие или ИТР на заводах, по пятнадцать-двадцать лет. Мартынов только недавно получил новую квартиру, до этого прожив пять лет в офицерском общежитии.

250 рублей майорского денежного довольствия хватало только на приобретение товаров первой необходимости. Но те счастливчики, которым повезло, и они во здравии возвращались из загранкомандировок, сразу приобретали автомобили, кооперативные квартиры.

Мартынову к тому времени стукнуло тридцать три года, у него была семья, жена Татьяна и четырехлетний сорванец Андрюшка. В этой части он уже служил семь лет главным энергетиком, давно освоил специфику и проблемные технические вопросы своей сферы деятельности, и в последнее время ему все чаще приходила мысль о том, что пора менять обстановку. Когда все знаешь заранее, становится просто скучно и неинтересно.

Перемен в жизни он не боялся, армейская служба приучила. Ему не на словах, а на деле уже приходилось испытать бытовые неурядицы, не спать по несколько суток подряд на полигонах и учениях, а если и спать, то в грязи и в лужах холодной воды на голой земле в армейских палатках. Да и до службы в армии, когда Мартынов работал на вагоноремонтном заводе в Улан-Удэ мастером участка, люди там подобрались разные — от бывших уголовников до целой бригады глухонемых. Так что за тридцать три года он многое испытал, жизнь его хорошенько потрепала, и он был готов ко всякому — поэтому, не задумываясь, принял предложение Лесняка.