Моника Хессе - Девушка в голубом пальто

Но он, как назло, исполнен сознания долга. Он усаживается за стол и начинает вертеть в руках чашку. Минуты проходят за минутами. Что станет делать фру Янссен, когда не найдет меня? Попытается разыскать господина Крёка? Или Олли? Рассказала ли я ей что-нибудь о нем и о Сопротивлении?

– Вы думаете, я в самом деле могу уйти? Мне нужно быть в другом месте, – в конце концов признается Христоффел.

– Конечно, ступай. Я скажу фру Янссен, что ты заходил. – Я поднимаюсь, чтобы проводить Христоффела. Даже скрип стула передает мое нетерпение.

– Где же я оставил свою кепку? – спрашивает он, озираясь.

– Вот она, – отвечаю я раздраженно и сую ему в руки серую кепку, которую он положил на стол.

Мы уже выходим из комнаты, когда из кладовой доносится жалобный скрип. Я вспоминаю, что, когда пришла Тесса Костер, закрыла только наружную дверь кладовой. А потайную дверь с полками оставила незапертой. Должно быть, это она раскачивается со скрипом.

– Старые дома издают странные звуки, – замечаю я.

Сейчас мы у входной двери, и мне осталось лишь вытолкать Христоффела вон. Тогда я смогу спокойно разобраться с фру Янссен. Нужно начать с господина Крёка. Вообще-то это он нас познакомил. Господин Крёк проводил тогда заупокойную службу по ее мужу.

Я открываю входную дверь, и Христоффел говорит:

– В следующий раз я захвачу с собой масло. Эта полка всегда скрипит, когда открыта задвижка.

Так!

Он даже не сознает, что именно сейчас сказал. Для него это просто фраза. Набор слов. Христоффел надевает кепку.

Медленно, словно во сне, я закрываю перед его носом дверь.

– Ханнеке?

Эта полка всегда скрипит, когда открыта задвижка . Я прокручиваю предложение в уме. Может ли оно иметь какое-то иное значение? Полка . Он не сказал «дверь кладовой». Нет, он сказал «полка». Значит, ему известно, что полка открывается с помощью задвижки. Всегда . Это означает «много раз». Ему известно, как функционирует эта потайная полка, которая заржавела.

– Ханнеке, вы, кажется, настаивали, что я могу идти. – Он в недоумении смотрит на меня.

– Ты знаешь о потайном убежище, Христоффел? – очень тихо произношу я. – Он качает головой, но его уже выдал взгляд. – Что ты о нем знаешь?

– Я ничего не знаю. Пожалуйста, давайте не будем об этом говорить. Позвольте мне уйти.

Он снова берется за дверную ручку, но я загораживаю выход.

– Я не могу позволить тебе уйти. И ты это понимаешь.

– Ханнеке, пожалуйста, оставим это. – Его голос звучит еле слышно, и я едва разбираю слова.

С улицы доносится крик продавца вечерней газеты и свистящий звук метлы по булыжникам. Жизнь продолжается – а я стою здесь с этим мальчиком. Его нежное лицо стало белым как мел.

– Христоффел, нас тут только двое. Что бы ты ни выдал, я не смогу вызвать полицию. И не смогу никому об этом сказать, кроме фру Янссен. Но пожалуйста: как ты узнал, что за кладовой имеется помещение?

На улице метла задела за что-то металлическое. Возможно, это монета. Христоффел не отрывает взгляда от большого пальца с заусеницей, которая воспалилась от того, что ее все время трогают. Он немного выше меня.

– Я не знал о… о ней , – наконец выдавливает он. – Сначала не знал. Клянусь, я сначала не знал. Когда я здесь, фру Янссен обычно сидит в комнате вместе со мной, и мы беседуем. Поэтому нам не слышны звуки из кладовой.

– Но так было не всегда?

– Однажды я доставил кое-какие вещи. Фру Янссен не могла найти кошелек и пошла наверх искать его. Ее долго не было. Поэтому здесь стало тихо, и я кое-что услышал. Скрип.

– Ты пошел взглянуть, что там такое?

Это так похоже на услужливого Христоффела! Когда он услышал скрип ржавой дверной петли, сразу пошел посмотреть, что нужно починить.

– Мне не пришлось никуда идти. Я услышал скрип – и она вышла из шкафа.

Вот еще один человек, который видел пропавшую и знал о ее существовании. На лице Христоффела написано удивление, как в ту минуту, когда из кладовой появилась девушка.

– Она узнала мой голос, – продолжает Христоффел. – Сказала, что ждала, когда рядом не будет фру Янссен.

Она узнала . Мой мозг не в состоянии вместить все, что говорит Христоффел, и цепляется за отдельные слова. Узнала – интересное слово. Было бы логичнее, если бы Христоффел сказал «услышала». Мы узнаем только те вещи, которые нам знакомы.

– Ты ее знал. – Я наконец решаю для себя, кто она такая. – Ты знал Амалию.

– Откуда вам известно ее имя?