Моника Хессе - Девушка в голубом пальто

Последняя записка Мириам о ее школьной драме. Почему она ее написала? Может быть, Амалия расстраивалась из-за того, что Мириам проводит слишком много времени с Тобиасом? Возможно, Амалия встретилась с Тобиасом и он ее разочаровал? Боже мой, какое значение все это имеет сейчас?

Как и говорил господин Крёк, Мириам одета, только ноги босые. Я беру в руки белый носок и начинаю его натягивать. Какие у нее холодные ноги! А всего несколько часов назад они бежали по улицам, вымощенным булыжником. Слезы вдруг хлынули у меня из глаз. Как бессмысленны все эти игры, в которые я играла, убеждая себя, что Бас не умер в одиночестве! Но на самом деле все мы умираем в одиночестве.

Туфли, которые я принесла, – мои лучшие. Они украшены атласными бантиками. Это туфли для вечеринок, на которые я больше не хожу. Мой размер немного больше, чем у Мириам, так что туфли ей великоваты. Но ей уже все равно. Закончив с носками, я складываю руки Мириам на груди. Затем поправляю выбившиеся волосы и одергиваю подол платья, задравшийся при возне с носками. У меня все время льются слезы. От того, что у нее потрескавшиеся губы – такими они бывают у всех зимой. От того, что ее красивые белые коленки кажутся беззащитными, пока я не прикрываю их.

Я говорю господину Крёку, что плохо себя чувствую и мне необходимо пойти домой. Он знает, что это ложь, но выражает надежду, что я скоро поправлюсь. И добавляет, что ему нужно знать, сколько людей будет присутствовать на погребении Мириам.

– Только я. И хорошо бы сделать это как можно скорее.

Господин Крёк сообщает, что у него уже есть участок на кладбище. И обещает позаботиться, чтобы могилу выкопали к завтрашнему утру. Он также говорит, к которому часу мне нужно прибыть на кладбище. Не знаю, как ему удалось так быстро найти участок. Разве что этот участок принадлежал кому-то другому, и то лицо лишилось места для погребения.

Прежде чем я покидаю офис, господин Крёк что-то сует мне в руку. Это большая плитка шикарного бельгийского шоколада. Такого шоколада я не видела с начала войны. Он мог продать эту плитку на черном рынке по цене, в двадцать раз превышающей ее стоимость. Таким образом господин Крёк выражает мне сочувствие. Отдать товар с черного рынка даром – это величайшая жертва со стороны любого спекулянта.

Я направляюсь домой. Мне бы следовало забрать велосипед у фру де Врис, когда я была там, но я этого не сделала. В то утро я ходила повсюду пешком, миля за милей, и даже едва заметила это. Холод проникал через пальто, и булыжники терзали мои ноги. Но это была благословенная физическая боль, которую гораздо легче вынести, чем щемящую боль в сердце. Когда я наконец добираюсь до дома, мой велосипед ждет меня там вместе с Олли. Усталым голосом он ведет банальный разговор с моими родителями.

– Я просто собирался оставить велосипед, – поясняет он. – Но твоя мама случайно увидела меня из окна. Я как раз рассказывал, как ты одолжила его. Мы с папой должны были поехать в больницу к маме. Пия благодарна, что ты смогла побыть с ней.

– Было приятно снова увидеть ее. И я рада, что болезнь твоей мамы оказалась ложной тревогой.

Мне кажется странным, что родители так никогда и не узнают, что случилось. Все это вранье о том, где я была, кто заболел и в какой больнице мать Олли, такая глупость. Я сажусь рядом с Олли, и мама накрывает стол к ланчу. Его рука касается моей под столом. Она теплая и действует успокаивающе. Я пожимаю его руку, и он сжимает мою.

– Господин Крёк организовал все для похорон, – шепотом сообщаю я Олли, пользуясь тем, что мама возится на кухне, а папа читает в передней комнате. – Спасибо, что забросил мой велосипед.

– Когда похороны? Я приду.

Я говорю, что в этом нет необходимости. Ведь он даже не знал Мириам. Впрочем, я тоже ее не знала, хотя и казалось, что это не так. Однако сейчас это не важно. Олли настаивает на том, чтобы прийти. Он говорит, что встретится со мной на кладбище завтра утром.

Олли приходит вместе с Виллемом. Фру Янссен тоже здесь. Я впервые вижу ее вне дома. Она идет, тяжело опираясь на палочку. Христоффел приехал вместе с ней в такси и помог выйти. Он предлагает ей руку, когда она медленно бредет по густой траве и камням.

Господин Крёк подыскал для Мириам простой сосновый гроб и привез ее на катафалке. Это самый простой гроб из всех, что мы продаем. И тем не менее его цена равна моему жалованью за неделю.

Мы собираемся вокруг пустой могилы, когда гроб ставят на землю. У нас нет ни священника, ни реббе – только мы вшестером и два могильщика. Они стоят поодаль, под деревьями, опираясь на лопаты.