Пол Теру - Чикагская петля

— Я чуть не умер, — медленно проговорил Паркер.

Но в этом момент он не думал о сердечном приступе, ведь никакого сердечного приступа не было. Он думал об автобусе, выросшем перед ним словно из-под земли, нависающем над ним и грозящем расплющить его. Лицо Паркера было искажено гримасой боли.

Ева разжалобилась:

— Я думала, ты просто издеваешься надо мной.

— Я бы никогда этого не сделал, — уверил ее Паркер. — Просто меня занесло.

— Я еще не привыкла к тебе.

— Да… — сказал Паркер. — Вот и хорошо. Я даже выпью за это!

С этими словами он опустошил свой стакан с минералкой, поставил его на стол, а потом поцеловал Еву. Это был их первый поцелуй. Она инстинктивно отпрянула назад, но была явно рада и смущена.

— Я весь день на работе думал о тебе, — говорил он. — Все думал, чем бы нам заняться. Мы могли бы пойти погулять.

Она едва заметно вздрогнула. Паркер понял, что ей некомфортно. Он сказал о работе, и Ева стала представлять себе его офис.

— Как там твой коллега Монстр?

Паркер улыбнулся, слегка встревоженный ее внимательностью.

Он сказал ей как-то, что у него есть коллега, которого все зовут Монстр. Его хобби — красть женское нижнее белье. Рассказав ей это, Паркер просто ждал вопроса типа: «А что он делает с этими трусиками?» У него не было офиса, о котором он говорил Еве. У него не было коллеги, помешанного на нижнем белье. Паркер был архитектором, доросшим до главы проектного бюро. Его компания — Хай Импакт Пропертиз — располагалась на Вест Уокер.

Но она смотрела на него и явно хотела сменить тему, но он настаивал.

— Ты не поверишь, — продолжал Паркер. — Мы и понятия не имеем, зачем ему это. Он держит всю эту коллекцию трусиков в шкафчике своего рабочего столика. Бог его знает, что он с ней делает. Представляешь?

Ева беспомощно ответила:

— Я даже не хочу думать об этом!

— Я думаю, что он когда-нибудь попадется!

— Надо сдать его. Пусть все знают. Даже если у него все в порядке с головой, это же воровство!

— Воровство — прикольно, — подхватил Паркер. — Слово-то какое… Ты что, он же безобидный! Если они узнают, ему крышка! Если все это всплывет… Тогда ему кранты!

Ева задумалась, а потом сказала со вздохом:

— Какой-то ты агрессивный!

— Я — агрессивный?

Он терпеть не мог, когда ему говорили такое, да еще прямо в лицо. Такие обвинения провоцировали его именно на то поведение, в котором его обвиняли. Паркер возразил, что он спокоен как удав. И сам усомнился в том, что Ева поверила ему.

— Так может сходим куда-нибудь для разнообразия? — спросил Паркер. — В ночной клуб, например!

Ева иронично ухмыльнулась и спросила:

— Ты представляешь меня в ночном клубе?

Она намекала на свой внешний вид: спортивный свитер и старые джинсы.

— Это только для начала, — настаивал Паркер. — Потом можно еще куда-нибудь сходить.

По ее выражению лица — достаточно было посмотреть в ее глаза — он понял, что она не хотела. Паркер был этому рад.

— Я бы чувствовала себя не в своей тарелке.

— Ладно, — ответил он, всячески пытаясь скрыть свое облегчение: у него словно камень упал с души, ему даже физически стало легче дышать. — Больше не буду настаивать. Пойдем, когда созреем.

— Спасибо, что не обиделся на меня, — сказала она, и погладила его по руке, а потом по щеке. Тепло ее пальцев было долгожданной наградой для Паркера. — Ненавижу трудности.

Думала ли она о том, что он говорил ей о еде? Так или иначе не концентрировалась на этом. Паркер понял, что, не настаивая на ночном клубе, проявив гибкость, он смог завоевать ее доверие. И она будет держаться за него еще сильнее, чем если бы была влюблена в него или хотела его.

Только потому, что он долго не настаивал и с ним было так просто.

«Нельзя обидеть и еще кое-кого», — подумал Паркер и посмотрел на часы. Лишь половина седьмого: и все же он уже представил, как собирается другая женщина, которая будет ждать встречи с ним. Он знал ее имя, вес и рост. Вот она сейчас смотрится в зеркало и думает о нем. Она тоже горела любопытством и питала надежды, ведь они никогда не виделись.

Ему вдруг очень захотелось, чтобы Ева ушла. Паркер встал, надеясь, что она тоже начнет собираться. Он сказал ей, что будет очень рад увидеться с ней снова. Это были просто слова — звуки в определенном порядке, но Ева улыбнулась и сказала: «Ты мне нравишься!». И сказала это с таким чувством, которое, как Паркер представлял себе, женщины берегут для любви и страсти.

Он хотел сказать, что ему нравилось быть с ней, потому что она ничего не требовала от него и потому что ему верила. Но Паркер знал, что, если он скажет ей, как мало ему нужно от нее, она тут же прекратит общаться с ним или запаникует, мучаясь подозрениями и страхами, как это свойственно женщинам.