Жозе Агуалуза - Всеобщая теория забвения

– Пока на этой земле есть хоть один настоящий португалец, Ангола продолжит оставаться Португалией.

В течение нескольких месяцев после провозглашения Независимости Орасиу Капитан был свидетелем трагедий, которые сам и предрекал: бегство из страны колонов и значительного количества представителей ангольской буржуазии, закрытие фабрик и предприятий мелкой торговли, развал служб водо- и электроснабжения, уборки мусора, массовые аресты и расстрелы. Он забросил свою голубятню и дни напролет проводил в “Баи́кере”. “Я говорил!” – часто восклицал он, комментируя происходящее, обращаясь к своим немногочисленным друзьям, в большинстве из числа госслужащих, что продолжали посещать эту знаменитую с колониальных времен пивную. Орасиу так надоел всем своими вердиктами и мрачными прогнозами, что с какого-то момента его так и стали называть – Яговорил. Одним туманным утром, развернув газету, он наткнулся на фотографию с какого-то митинга. Среди присутствовавших на переднем плане он увидел Марию-Клару в обнимку с Магну Морейрой Монте. Орасиу тут же поспешил с газетой к Артуру Кеведу, бывшему осведомителю португальской политической полиции. После Независимости он продолжал оказывать небольшие разовые услуги уже новым спецслужбам.

– Ты знаешь этого типа? Кто он такой?

Кеведу с сочувствием посмотрел на товарища:

– Коммунист, фанатик. Худший из коммунистов. Умный, целеустремленный, всеми фибрами души ненавидит португальцев.

Орасиу Капитан в панике отправился домой: его дочка, его девочка, принцесса попала в лапы душегуба! Что он скажет своей покойной жене, когда снова увидит ее?

По мере того как Орасиу приближался к дому, его сердце билось все сильнее. Он был вне себя от ярости. Открывая дверь, он уже кричал:

– Мария-Клара!

Дочь тут же вышла ему навстречу из кухни, вытирая руки о фартук:

– Пап?

– Девочка моя, я хочу, чтобы ты начала собирать чемоданы. Мы едем в метрополию.

– Что?!

Марии-Кларе недавно исполнилось семнадцать. От матери она унаследовала безмятежную красоту, а от отца – смелость и упорство. Монте был старше ее на восемь лет. В тот, преисполненный всеобщей эйфорией 1974 год он преподавал ей португальский в лицее. Все, что Мария-Клара считала недостатками у своего отца, в Монте, наоборот, ее восхищало. И еще она соблазнилась низким грудным голосом, которым учитель читал на уроках стихи Жузе́ Ре́жиу:

Девушка сбросила с себя фартук и в ярости топнула по нему ногой:

– Вы можете ехать. А я остаюсь у себя на родине.

Орасиу влепил ей пощечину:

– Тебе семнадцать лет, ты моя дочь и будешь делать то, что я скажу. А пока будешь сидеть взаперти дома, не хочу, чтобы ты совершила еще какую-нибудь глупость.

Он проинструктировал служанку, чтобы та не выпускала Марию-Клару из дома, а сам отправился покупать билеты на самолет. Затем Орасиу продал свою машину Артуру Кеведу за совершенно смешные деньги и дал ему запасные ключи от дома:

– Будешь туда заходить каждый день, открывать окна, поливать сад, чтобы люди думали, что в доме живут. Не хочу, чтобы мой дом заняли коммунисты.

Мария-Клара уже несколько недель использовала голубей, чтобы связываться с возлюбленным. Орасиу перерезал телефонный провод после того, как ему начали звонить неизвестные люди, угрожая расправой. Угрозы не имели никакого отношения к политике. Он подозревал в этом одного из своих сослуживцев по таможне, довольно завистливого человека. Монте, в свою очередь, был постоянно в командировках, выполняя секретные поручения, иногда в районах, где шли боевые действия. Мария-Клара, которая к тому времени уже одна занималась голубятней, передала ему трех-четырех голубей. Вечерами он поочередно запускал их в небо, прикрепив к лапам записки с любовными стихами и короткими сообщениями.

Через служанку девушке удалось передать послание своей подруге, и та стала разыскивать Монте. Он оказался в городе Виана, недалеко от столицы, где расследовал слухи о подготовке военного переворота с участием черных офицеров, недовольных тем, что в руководстве Вооруженных сил преобладали белые и мулаты. Монте сел и написал:

Завтра. Шесть часов, где обычно. Будь очень осторожна. Люблю тебя.