Матти Фридман - Кодекс Алеппо

За дни и недели, предшествовавшие голосованию, угрозы арабских лидеров и дипломатов уничтожить силой еврейский анклав в Палестине сменились угрозами в адрес евреев, проживающих в уязвимой диаспоре в различных регионах мусульманских стран – в Багдаде, Алеппо, Александрии, Тунисе, Касабланке. В арабских странах проживало восемьсот тысяч евреев, а еще двести тысяч жили в неарабских мусульманских странах, таких, как Иран и Турция. Эти евреи в большинстве своем не были сионистами, но это не имело значения: отныне все они становились заложниками. «Образование еврейского государства ставит жизнь миллиона евреев мусульманских стран под угрозу», – заявил представитель Египта. Если эта резолюция будет одобрена, предупредил премьер-министр Ирака, «против всех евреев в арабских странах будут приняты суровые меры». Евреи, проживающие в арабских странах, подвергнутся «чрезвычайному риску», напомнил член палестинской делегации. Разумеется, правительства арабских стран сделают все возможное, чтобы их защитить, сказал он, «но никакое правительство не в силах предотвратить народный гнев и всплеск насилия».

– Сальвадор? – продолжал американский голос. – Воздержался.

– Эфиопия? Воздержалась.

– Франция?

Зал на Флашинг-Медоуз затаил дыхание. Французы колебались, и предполагалось, что они воздержатся.

– За, – сказал американский голос, и в зале грянули аплодисменты.

«Возбуждение, – вспоминает один из членов сионистской делегации, – ощущалось как физическая боль».

По радио раздался какой-то треск – бразилец по ту сторону Атлантического океана стучал молотком, призывая к порядку. Рафи с родителями тревожились за судьбу трех старших братьев, которые несколько лет назад уехали в Палестину и примкнули к сионистскому движению; Рафи знал о них главным образом по переписке. Неграмотная мать заставляла его читать вслух письма от братьев, а потом затыкала за раму зеркала вложенные в конверты фотографии загорелых юношей. За себя Саттоны пока не беспокоились.

– Украина? – произнес американский голос. – За.

– Южная Африка? За.

– Советский Союз? За.

– Соединенное Королевство? Воздержалось.

– Соединенные Штаты? За.

Когда голосование закончилось, бразилец вновь постучал молотком. Присутствующие в зале увидели, что он надевает очки. «Когда он заговорил, – вспоминал один из участников еврейской делегации, – мы напряглись как никогда в жизни. Мы словно услышали, как сама история бьет крыльями над нашими головами».

Бразильский дипломат прочел с листа:

– Резолюция Специального комитета по Палестине принята, «за» тридцать три голоса, «против» тринадцать, «воздержались» десять.

Зал взорвался криками.

В управляемом британцами Иерусалиме толпы людей высыпали на улицы. Грузовики с громкоговорителями разъезжали по еврейской части города, призывая людей праздновать, а работники какой-то винодельни выкатили на улицу бочку вина и бесплатно угощали любого. Голда Меир, будущий премьер-министр Израиля, обращалась к ликующей толпе с балкона приземистого здания Еврейского агентства, главной сионистской организации в Палестине. «Две тысячи лет мы ждали избавления. И вот оно пришло, и этот миг столь велик и столь прекрасен, что человеческие слова бессильны его описать, – сказала она. – Евреи, мазл тов! [3]»

Арабские лидеры и дипломаты пришли в ярость. «Моя страна никогда не согласится с подобным решением! – сказал сирийский делегат, прежде чем вместе с другими представителями арабских стран в знак протеста покинуть зал. – Она никогда не возьмет на себя такую ответственность. Пусть за последствия отвечают другие, но не мы!» Вскоре духовные лица из Аль-Азхара, мусульманского университета в Каире, выступили с призывом ко «всемирному джихаду в защиту арабской Палестины». Сирийское отделение международной религиозно-политической ассоциации «Братья-мусульмане» повторило этот призыв к священной войне, заявив, что подобная борьба – «вопрос жизни или смерти» для арабов, «которых хочет покорить и изгнать самый гнусный, бесчестный, коварный и разрушительный народ на земле».

В Алеппо родители Рафи Саттона выключили радиоприемник. С улиц не доносилось ни звука. Ничто не изменилось. Пока.

В старинной синагоге, где «Корона» хранилась двести тысяч ночей, а эта была последней, все будто бы шло как всегда.

«Корона» прибыла в эту синагогу из мира, в котором воевали мечами и стрелами и который не простирался на запад дальше береговой линии Атлантического океана. И с тех пор, что бы ни происходило за стенами грота, где находилась «Корона», хранители передавали ее из поколения в поколение евреям, жившим в одном и том же месте поселения рассеянного по миру народа, возникшем еще до рождения и ислама, и христианства. Алеппские евреи клялись на «Короне», зажигали свечи в ее обиталище и молились там за недужных. Каждое поколение вносило свою лепту в сочинение историй, окружающих это сокровище, хотя почти никто из тех, кто ему поклонялся, ни разу его не видел. Мораль этих историй была неизменной. Однажды, давным-давно, говорилось в одном из преданий, старейшины вынесли «Корону» из синагоги, и евреев тут же поразила чума, отступившая лишь тогда, когда «Корону» вернули на прежнее место. По другой легенде, «Корону» кто-то утащил, но она чудесным образом возвратилась в свой грот. Старинная притча говорит, что если случится с «Короной» беда, если даже она всего лишь покинет синагогу, то несдобровать всей общине. Конечно, это больше похоже на сказочный вымысел, и сегодня, спустя много лет после описываемых здесь событий, многие так и думают, но в конце концов люди непременно согласятся: вот ведь, все и правда свершилось, как было предсказано.