Элис Манро - Друг моей юности

За пару дней до выписки пришла мать — с лоснящимся лицом, потным от жары уже наступившего лета и, возможно, от возбуждения по поводу чего-то. Она встала у изножья кровати и произнесла:

— Я знаю, ты всегда считала, что я к ней несправедлива.

К этому времени пузырь счастья, в котором плавала Анита, уже прокололи в нескольких местах. Ее навестили братья, которые с разбегу колотились о ее койку, отец, удивленный тем, что Анита ждала от него поцелуя, и тетка, заявившая, что после такой операции люди всегда толстеют. Но теперь лицо и голос матери врезались в нее, словно кулак через марлю.

Мать говорила о Марго. Анита сразу это поняла по тому, как у нее подергивались губы.

— Ты всегда считала, что я несправедлива к твоей подруге. Я была от нее не в восторге, а ты считала, что я к ней несправедлива. Я знаю, что ты так считала. И вот теперь оказалось. Оказалось, я все-таки была права. Я это в ней всегда видела, с малолетства. Видела то, что тебе было не видно. Что она проныра и у нее зудит в одном месте.

Мать произносила каждое предложение по отдельности — самозабвенно и громко. Анита не смотрела ей в глаза. Она смотрела на маленькую коричневую родинку под ноздрей. Родинка становилась все отвратительней.

Мать немного успокоилась и сказала, что в последний день перед каникулами Руэл повез Марго в Кинкардин на школьном автобусе, когда все остальные пассажиры сошли. Конечно, с тех пор как Анита заболела, Руэл и Марго каждый день были в автобусе одни в самом начале и самом конце маршрута. По их словам, в Кинкардине они только ели картошку фри и больше ничего. Какая наглость! Использовать школьный автобус для собственных выходок и бесчинства. Они приехали назад тем же вечером, но Марго не вернулась домой. Она и до сих пор туда не вернулась. Ее отец явился к магазину и побил все колонки на заправке — стекла аж до шоссе долетели. Он позвонил в полицию насчет Марго, а Руэл позвонил в полицию насчет разбитых колонок. Полицейские оказались приятелями Руэла, и отцу Марго велели не нарушать общественный порядок. Марго осталась в магазине — вероятно, чтобы избежать кулаков отца.

— И всего-то, — сказала Анита. — Дурацкие сплетни, и больше ничего, черт возьми.

— О нет! О нет! И не смейте чертыхаться, мадам!

Мать держала Аниту в неведении. Когда все это случилось, она ничего не сказала Аните. Решила толковать сомнения в пользу Марго. Но теперь никаких сомнений уже не осталось. Все знали, что Тереза пыталась отравиться, но выжила. Магазин закрылся. Тереза все еще жила там, но Руэл увез Марго, и теперь они живут здесь, в Уэлли. Где-то в задней комнате, в доме у кого-то из его друзей. Живут вместе. Руэл каждый день ездит в свой гараж работать, так что, можно сказать, сожительствует с обеими сразу. Разрешат ли ему в будущем водить школьный автобус? Очень маловероятно. Все говорят, что Марго, должно быть, беременна. А Тереза выпила раствор хлорки, вот что она выпила.

— И еще, она даже с тобой не поделилась, — сказала мать Аниты. — Ни записки, ни какой-нибудь ерунды тебе не послала за все время, пока ты была здесь. Тоже называется подруга.

Анита подумала, что мать сердится не только из-за ее дружбы с ныне опозоренной Марго, но и по другой причине. Ей казалось, мать видит то же, что и она: ее, Аниту, сочли негодной, выбрали другую, а ее отвергли — не только Марго ее отвергла, но и сама жизнь. Возможно, мать горько разочарована, что не Анита оказалась избранной, что не она стоит в центре драмы, что не ее сделали женщиной и бросили в такой бурный водоворот событий? Но мать в этом никогда не признается. И Анита не могла признаться, что чувствует себя чудовищной неудачницей. Она была ребенком, она не знала ничего, и Марго, которая, как выяснилось, знала многое, предала ее. Анита обиженно сказала:

— Я устала, не могу больше разговаривать.

Она притворилась засыпающей — в надежде, что мать уйдет.

После этого она лежала без сна. Лежала без сна всю ночь. Медсестра, пришедшая наутро, сказала:

— Ну и вид у тебя — краше в гроб кладут! Что, опять шов болит? Давай я попрошу доктора, чтобы тебе выписали еще таблеток?

— Я тут больше не могу, — ответила Анита.

— Правда? Ну так осталось только один день потерпеть.

— Я не про больницу. Я про вообще здесь. Я хочу уехать отсюда куда-нибудь.

Медсестра совсем не удивилась:

— Ты ведь закончила двенадцать классов? Ну вот и хорошо. Поступай учиться. Будешь медсестрой. Платить ничего не надо, только покупать все нужное. Потому что, пока учишься, работаешь забесплатно. А потом можешь поехать куда угодно и там устроиться на работу. Куда хочешь, в любое место.