Владимир Козлов - Lithium

– Все зависит от него самого. И от тебя, если ты, конечно, хочешь с ним оставаться. Ты знаешь: мне нравится его материал, но его надо доводить. Пусть встретится с саунд-продюсером, про которого я говорил, пусть доведут до ума три-четыре трека, сделают демо-запись. Но это все надо делать быстро. «Русская Нирвана» – фишка, которая скоро протухнет. Кобейна нет, «Нирваны» нет. Люди скоро уже и не вспомнят, что такое «Нирвана».

– Цоя же помнят.

– Цой – другое дело. Цой – единственный наш рок-идол, умерший молодым. И дело не в том, что он, условно, встал в один ряд с Джимом Моррисоном, Дженис Джоплин или тем же Кобейном. Его помнят не как «русского Моррисона», а именно как нашего рок-идола, умершего молодым.

Я вышел из гримерки, прошелся по клубу. Народ был, в основном, бескайфовый: гопота, мужики бандитского вида, попсовые девушки. Несколько панков и неформалов топтались в углу со стаканами пива. Один помахал мне рукой. Лицо показалось знакомым, возможно, я видел его на каком-то концерте.

Я вернулся в гримерку. До выхода на сцену оставалось полчаса. Мы добили все вино и пиво и вышли с настроением «все по хуй».

Как только мы вышли, какие-то уроды заорали Лере:

– Девка, покажи сиськи!

Она показла им «фак».

Почти каждую песню мы заканчивали дикой инструментальной кодой, импровизировали. Человек десять панков прыгали перед сценой, а больше нас, казалось, никто не слушал.

За столиком в углу компания пожилых бандюков время от времени бросала на нас злые взгляды. Но нам было насрать.

Во время песни «Черное завтра» один из этих бандюков вытащил пистолет и выстрелил в потолок. Это произошло так быстро, что показалось нереальным. Его скрутили свои же, забрали «волын». Мы не прекращали играть. К бандитам подошел мужик в очках, что-то говорил. Потом я перестал смотреть в их сторону. А когда снова глянул, за столиком уже никто не сидел. Только стояли бутылки из-под водки и тарелки с остатками жратвы.

Последней играли «Заколоченную дверь». Во время коды я сорвал с себя гитару, пробил грифом мембрану монитора, поднял его и швырнул на пол. Монитор развалился.

Панки запрыгали активнее, что-то мне кричали, но я уже не слышал. Я дошел до гримерки и рухнул на пол.

Потом пришли Лера и Вадим, чуть позже Оля и мужик в очках – директор клуба. Он что-то орал про монитор, про убытки. Оля кричала в ответ:

– А то, что у вас в клуб проносят оружие, это нормально? Что человек устраивает стрельбу? Я вам приведу как минимум десять свидетелей! Мне что, идти к ментам?

– Не надо ни к кому идти. Про монитор мы забываем, но и про гонорар, как ты сама понимаешь, тоже речи идти не может.

– Ладно, – сказала Оля.

Директор вышел.

– Вино еще есть? – спросил я. – Или пиво?

– Все выпили. – Вадим обвел взглядом пустые бутылки на полу гримерки.

– Я домой, – сказала Оля. – Если хочешь, оставайся.

Антон и Женя разговаривали на повышенных тонах прямо у ресепшн. Катя делала вид, что смотрит на монитор, но внимательно слушала.

– Я еще раз спрашиваю: где деньги, которые ты забрал у Крыловича?! – Антон зло смотрел на Женю.

– Дома, в сейфе.

– А почему ты их не привез?

– Забыл. Приехал и положил в сейф. На всякий случай. Сумма большая.

– А, может, ты сейчас за ними съездишь? Мне нужен «кэш», я как раз сегодня в банк собирался, делать платежи.

– Хорошо, конечно, привезу. Но уже завтра, ладно? Чтобы не мотаться туда-сюда…

– А где ты завтра их возьмешь?

– Что значит, где я завтра их возьму? В сейфе, где они сейчас лежат.

– А ты уверен, что они там лежат?

– Не, Антон, я тебя чего-то не понимаю. Что это за предъявы такие?

– Я утром звонил Кузнецову. По поводу оптовика из Омска. И Кузнецов сказал, что видел тебя в казино «Ройал». И что ты там проебывал деньги, как сраный миллиардер. Это правда?

– Не, Антон, ну я не знаю. Ты Кузнецову веришь, а мне не веришь? Он специально хочет вбить между нами клин.

– Давай вот без этого. Скажи мне, ты мог бы сейчас поехать домой и привезти деньги? Насрать, что потеряешь время. Но тогда все вопросы были бы сняты. Скажи мне, можешь?

– Я верну. Ничего себе брать не буду, пока не верну.

– Дело не в этом. Да, вернешь, конечно, куда ты денешься? Но ты хотел меня наебать, это ты понимаешь? Я не могу с тобой работать, если ты меня наебываешь. Давай разделяться.

– Подожди, Антон. Дай мне время. Я не прав, я это понимаю. Но нельзя же так сразу…