Владимир Козлов - Lithium

– Не хочу. Я сама этим занималась.

– Чем? – Он снова поглядел на меня.

– Проституцией. Недолго, и уже давно, на третьем курсе.

Женя покачал головой.

– Ты, Ольга, не перестаешь меня удивлять… Ну, за это надо выпить.

– За что? За проституцию?

– Нет, за твою способность меня постоянно удивлять.

Женя налил нам виски. Мы выпили.

– Знаешь, я ведь не зря спросил про «свободные отношения».

– Я поняла – не тупая. Но я же одета, как бомжиха, и волосы у меня немытые. Хотя вообще-то, сегодня мытые.

– Мне по хуй, если волосы немытые. Или даже ноги.

– Ты просто пьяный.

– Да. Пьяный. И по хуй. Смотри.

Женя слез со стула, встал на колени, развязал шнурки моего кеда, снял его, лизнул пальцы. Я вырвала ногу.

– Уходи, – сказала я.

Женя встал, вышел их кабинета. Недопитый виски и остатки шоколада остались на столе.

Мы вчетвером сидели в переговорной: я, Антон, Женя и Оля.

На стенах висели обложки альбомов говенных артистов «Ракеты». Елена Соловьева – «Бриллиантовое сердце», Святослав Ефимов – «Хрустальная цепочка», Инга – «Когда идет дождь», Сеня Злотников – «Магаданская быль».

– Мы не хотим выпускать альбом, который будет интересен условно двум-трем сотням людей, – говорил Женя. – Нам это просто невыгодно с точки зрения бизнеса. В твоем материале есть потенциал, но с ним надо работать. Русская «Нирвана» – это прекрасно, но этого мало. И подростки в дешевых турецких джинсах с рынка – совершенно нормальная аудитория. Но, чтобы сделать проект прибыльным, их должно быть много. Понимаешь? Я читал твое интервью, ты говоришь, что готов играть для двадцати человек, которые врубаются в твою музыку. Тогда поясни мне, зачем ты вообще пришел к нам? Зачем тебе рекорд-компания?

Я молчал.

– Нам как рекорд-компании не интересен артист, который будет играть для двадцати человек, ты это понимаешь? – сказал Антон. – Мы не требуем, чтобы ты стал Филиппом Киркоровым, мы не идиоты. Но мы хотим, чтобы ты сделал шаг к слушателю. Мы хотим быть уверены, что ты готов работать на более широкую аудиторию. Смотри, что мы можем предложить. У нас есть хороший контакт с саунд-продюсером – он работал с «Машиной времени», «Наутилусом», «Аквариумом». Пусть он послушает твой материал и порекомендует, как его оформить, чтобы песни брали на радио, на «ящик». Где-то что-то надо будет переделать, где-то только переаранжировать. Пойми, без радио и «ящика» мы альбом не продадим.

– Идите вы на хуй! – сказал я.

Встал, резко отодвинул стул. Схватил за ручку двери. Открыл, вышел. Прошел мимо ресепшн. Секретарша подняла голову.

– До свидания!

Оля догнала меня на крыльце. Схватила за кофту.

– Ты что, охуел? Я здесь, как бы, работаю. Мало того, что ты сам сейчас сжег все мосты, так ты еще и меня подставляешь. Ты что, не понимаешь, что у меня из-за тебя могут быть проблемы? Это – моя работа…

– Ты говорила, что работаешь здесь только для того, чтобы выпустить наш альбом.

– Да, говорила! А что ты сам сделал для того, чтобы его выпустить?

Я спустился по ступенькам с крыльца. Перешел дорогу. В магазине купил две бутылки пива. Выпил на ходу. Потом зашел в другой магазин, купил и выпил еще одну.

После этого я бродил по городу. Уткнулся в зеленый забор с колючей проволокой наверху. Свернул, вышел к гаражам, покрытым граффити.

За гаражами мужик подтягивал штаны. На земле, между его черными ботинками, лежала свежая куча говна. Из-за гаражей выбежала хромая дворняга. Злобно загавкала.

Я прислонился к стене гаража. Вынул блокнот.

«Кусок жизни, кусок грусти, кусок проводов, сомнений и улиц, тоннелей и расставаний. А стихов уже не будет. Все кончилось. Теперь вся поэзия будет писаться кровью».

Я спросила у Жени:

– Что за договоренность у вас с Сиплым?

– Ты ни разу не интересовалась.

– Не хотела лезть в эти дела.

Женя взял бутылку Chivas, оставшуюся с прошлого раза, разлил остаток.

Мы чокнулись, выпили.

– Сиплый – друг детства Антона, они выросли в одном дворе. Поэтому – это честная «крыша», они нас не кинут. Часто бандиты кидают, договариваются с другой бригадой. Те устраивают, условно, наезд, а потом просят больший процент за свои «услуги».

– А вы сколько платите?

– Двадцать процентов от прибыли.

Женя положил бутылку из-под виски на стол, крутнул. Горлышко показало на меня. Мы оба заулыбались.

– Поехали куда-нибудь в клуб, – предложил Женя. – Я понимаю, что это не твой стиль, но, может быть, тебе будет познавательно.