Наталья Дорошко-Берман - Красная гора - Рассказы

— Потому что я интересуюсь живописью, а вы нет! — отрезаю я.

Вечером Дато с каким-то парнем заявляются ко мне. Дато представляет парня:

— Знакомьтесь, это мой шофер!

— Я никуда не поеду! — вдруг пугаюсь я.

— Как это вы не поедете? — возмущается Дато. — Вы же обещали! Профессор с супругой ждут нас в гостинице. Мы заедем за ними и сразу же к художнику!

— Я не думала, что на машине придется ехать, — упираюсь я.

— Вы что, меня за насильника принимаете? — поражается Дато. — Неужели вы не поняли, что перед вами интеллигентный человек, филолог, доцент? Вы меня оскорбляете подозрением.

«А ведь он и вправду филолог, — думаю я, — и диссертация у него по заклинаниям».

— Едем! — решаюсь я.

И мы едем. Далеко, аж на край города. Приходим в гостиницу.

— Давайте я подожду внизу, — предлагаю я, — а вы позовете их.

— Хорошо, подождем, — соглашается он. — Пошлем шофера наверх. Пусть он им скажет, чтобы спускались.

Шофер уходит, а мы сидим и ждем десять минут, двадцать, полчаса. В конце концов Дато говорит:

— Ну давайте поднимемся, узнаем, что там у них стряслось!

Я соглашаюсь, и мы поднимается наверх, а навстречу нам шофер.

— Где они? — спрашивает Дато.

— Там, — показывает на дверь шофер. — Восьмой номер.

И мы заходим в этот номер, а там никого.

— Ну где же они? — непритворно удивляется Дато, и я понимаю, что попалась в ловушку.

«И все же не все потеряно, — утешаю я себя. — Он же интеллигент, филолог, и диссертация у него по заклинаниям».

— Что ж, подождем их, — сажусь я на кровать. — Вам понравилась повесть Думбадзе «Белые флаги?».

И я как ни в чем не бывало начинаю рассуждать, а Дато усаживается напротив меня на вторую кровать и тоже начинает говорить, и я в очередной раз убеждаюсь в том, что он филолог. Наконец, тема творчества Думбадзе исчерпывается. Дато вскакивает со своей кровати и делает шаг по направлению к моей.

И тут я заявляю:

— Вот у вас в Грузии можно напечатать такое произведение, а у нас на Украине ничего нельзя. Вы себе не представляете, что у нас творит КГБ.

— А что оно творит? — вновь садится на кровать Дато.

— Что? Моего папу, например, уволили с преподавательской работы. Оказалось, что где-то дома у нас была спрятана подслушивающая аппаратура, и четыре года каждое наше слово записывалось. К счастью, магнитофонная пленка в суде не является доказательством, а то бы его осудили за антисоветские взгляды.

— За что они к вам прицепились? — спрашивает Дато.

— За что? Им нужен был еврей-профессор для громкого дела. Отличиться захотелось.

— Перебирайтесь к нам в Грузию, — возмущается Дато. У нас КГБ совсем другое. Я сын полковника КГБ, а бабушка у меня еврейка, и отец мне всегда говорит: «Запомни, Дато: все, что в тебе есть хорошего, — от бабушки».

— Сколько лет вашему отцу? — спрашиваю я.

— Шестьдесят, — отвечает Дато.

— Ваш отец — соучастник сталинских преступлений! — говорю я.

У Дато аж лицо перекашивается и слезы на глазах появляются.

— Сталин выиграл войну! — кричит он. — Никому в Грузии не смейте говорить ни одного плохого слова о Сталине. Другой бы на моем месте не знаю что с вами сделал бы!

«О, Боже! — взмаливаюсь я. — Пусть любовь к Сталину пересилит половое влечение!».

И Дато выходит из комнаты, вызывает шофера и отвозит меня на турбазу. А там мужчины наши уже на ушах стоят.

— Интересно знать, чем это грузинские мужики лучше наших? — цепляется один.

— Вы всех меряете одной меркой и даже представить себе не можете, что человек действительно возил меня на экскурсию! — заявляю я.

А в Тбилисском университете, как оказалось, нет такого филолога, и про диссертацию по заклинаниям там ничего не знают. Так что слава Сталину! Если бы не он…

Едем в поезде. Сквозь сон слышу, как кто-то заявляет: «Я вышла из того возраста, когда слушаются бабушку». Голос, вроде, принадлежит двадцатилетней или около того. Тогда почему такая гордость, что «вышла из того возраста»? Ах, просыпаюсь, это Яна. Мы с ней и ее бабушкой едем в Ялту.

Ялта. У нашей хозяйки сын Дима. Ему 16 лет.

Яна:

— Наконец-то я встретила того, кто мне нужен. Он живой. Он играть умеет.

Целый день они с Яной к ужасу бабушки носятся друг за дружкой и дерутся.

Яна:

— Дима перестал обращать на меня внимание. Когда он появится во дворе, я подойду к окну и плюну ему на голову.

Бабушка в трансе. Яна плюет. Не попадает. На веревке сушатся Димины трусы.