Эмманюэль Пиротт - De Profundis

Александр. Ее отец. Стелла еще не вполне осознала, что он умер. Она знает, что он никогда не вернется, но что-то в ней невольно его ждет. И это ожидание парализует боль, усыпляет ее, утихомиривает. На самом деле боли Стелла не знает. Ни уход нянь, ни насмешки одноклассников, ни холодность учителей, ни отцовские вспышки гнева никогда не причиняли ей ни малейшего страдания. Один из докторов, которым ее показывали, говорил о «дефиците эмпатии». Значило ли это, что она неспособна плакать? Она скучает по отцу, конечно же, но у нее нет ощущения невыносимой пустоты. Она думает о нем безмятежно; ей не хочется смотреть трехмерные фотографии на планшете; она предпочитает мысленно вызывать его образ, его руки, мягкие и гладкие, чуть гнусавый голос, голубые глаза, пожалуй, слишком светлые, манеру дуть на чашку, чтобы кофе остыл. Он всегда с ней, с тех пор как она живет с матерью. И Стелле думается, что смерть не до конца сделала свое дело, если еще есть эта возможность вызвать с такой силой и точностью некое присутствие, тайный, сокровенный контакт.

Стелла не села в телегу; она предпочитает пройтись пешком. И свои лакированные балетки она не надела. Земля, усеянная пучками травы, мягкая и прохладная; надо только ступать осторожно, кое-где торчат острые камни. Ручей течет вдоль дороги, бурный, быстрый, наверно, здесь он холоднее, чем в месте брода. Они минуют большой каменный дом справа, в низинке; едут вдоль двух широких прудов, на берегах которых молодые деревца похожи на руки огородных пугал; слева косогор, и за ним начинается лес. Деревья как будто склоняются, чтобы лучше разглядеть маленький экипаж. Чуть дальше большой луг разделяет два участка леса. Прямо перед этим отчаянно зеленым простором огромные дубы тянут свои изогнутые ветви к небу. При виде их Стелла замирает; какое-то место в ее груди сжимается перед этой силой, этим величием. Роксанна увидела дочь и просит фермера остановить лошадь. Малышка направляется к самому большому дубу, кладет ладошку на ствол и начинает странный танец: поднимает руки к небу, потом скрещивает их на груди и снова обнимает ствол. Повторяет движения, потом четырежды обходит дерево, приседает в реверансе и идет обратно к телеге, не обращая ни малейшего внимания на взрослых, которые смотрят на нее озадаченно.

Телега медленно катит дальше, к концу дороги. Там и стоит дом, во всем своем ужасающем одиночестве. У Роксанны сводит желудок, так страшно ей переступить его порог. Есть выбор, после которого нет пути назад; путешествия, откуда не возвращаются. Лошадь как будто ускорила шаг. Она шарахается в сторону, испуганная группкой фазанов, выбежавших из зарослей у дороги. Роксанна видит свет, пробивающийся с конца грабовой аллеи; Стелла по-прежнему идет босиком, чуть позади. Круг света ширится, появляется кусочек неба. Упряжка выезжает из леса, и вот он, дом, массивный и темный, на закате без солнца.

Надо сойти с телеги, проникнуть в сумрак этих комнат. Роксанна хочет войти одна с дочерью. Пусть Джеки уезжает с фермером, она говорит ему это. Двое мужчин переглядываются недоверчиво и чуть насмешливо.

– Но, Роксанна, тебе же надо помочь…

– Спасибо, Джеки, я сама.

– Там есть свечи и масляные лампы, найдешь, а дрова…

– Найду, спасибо.

– Ладно, завтра я приду с Марселем и Лизеттой…

– Хорошо. До завтра.

Роксанна спрыгивает с телеги, снимает сумки, кладет их на землю и стоит неподвижно. Мужчины секунду колеблются, потом фермер разворачивает лошадь. Они скрываются под темными сводами деревьев. Роксанна лихорадочно ищет в сумке ключ, поднимается по ступенькам крыльца, вставляет ключ в замочную скважину. Дважды поворачивает, и дверь открывается; перед ней коридор, вымощенный черной и кремовой плиткой; из него веет сильным запахом сушеных яблок и могильной сыростью. Рука Роксанны шарит по холодной стене, находит выключатель. Света нет. Она и забыла, что сказал Джеки: ток дают всего на несколько часов в неделю.

Судорожным движением Роксанна хватает Стеллу за руку. Сделав несколько шагов в темноте, они попадают в кухню – большую, квадратную, с высоким потолком. Здесь стоит буфет, старая фарфоровая раковина, грубо сколоченный стол и шесть стульев; старинные медные сковороды и прочая кухонная утварь висят на крюках над квашней, а в углу, во внушительном каменном очаге красуется огромная чугунная плита с несколькими духовками. Стелла садится за стол. Роксанна видит на буфете масляную лампу. Смотрит на нее несколько секунд, как на доисторический предмет, которым никто не помнит, как пользоваться, – да так оно и есть. До чего она дошла? Путешествие в телеге… Масляная лампа… Она достает из кармана зажигалку и поджигает фитиль. Свет из далекого прошлого отбрасывает на стены зыбкие тени. Роксанна садится, с пустой головой, блуждая взглядом по этому дому, который едва узнает.