Али Смит - Зима

«Панорама небосвода оживает, словно по волшебству: за считаные минуты перед глазами проносятся дни, месяцы, годы, — говорится в программке, которую София привезла домой. — Мы сможем отмотать назад целые столетия, попасть в Палестину во время Рождества Христова и увидеть «Вифлеемскую Звезду». Сможем разделить восторг Галилео Галилея, который в 1610 году впервые окинул взглядом небо при помощи телескопа. И сможем заранее увидеть, как будет выглядеть небосвод в конце этого столетия, когда комета Галлея снова пролетит вблизи Солнца».

Софии тринадцать. Сегодня она не может сомкнуть глаз. Сидя под куполом, под воображаемым ночным небом, созданным проектором в виде гигантского насекомого, она не могла перестать думать об одной вещи и сейчас в постели тоже не может перестать думать (до такой степени, что беспрестанно ворочается, выдергивая из-под себя простыни вверху и внизу) о том, как мала была капсула, в которую несколько лет назад русские посадили собаку и запустили ее в так называемое небо.

Собака умерла в космосе спустя неделю вращения вокруг Земли. Умерла безболезненно. Так написали в газете. Судя по фотографии, внутри капсулы не хватало места для того, чтобы собака могла встать и хоть как-то пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы покрутиться, как обычно делают собаки, перед тем как улечься. Мама говорит, что эта древняя привычка готовить для себя постель осталась с тех времен, когда собаки спали в высокой траве и долго крутились, чтобы ее разгладить.

Каково ей там было? Стеклянная штуковина закрывается, а собака не понимает, что с ней происходит. Капсула взмывает в небо, а затем выходит за пределы гравитации, а собака так ничего и не понимает.

Гравитация нужна для того, чтобы мы не улетали с поверхности Земли.

Гравитация. Гроб.

И вот теперь Софии кажется, будто над ее головой, мозгом и сознанием находится купол и ничего не понимающую жизнь внутри его швыряет из стороны в сторону в так называемом космосе.

— Почему ты не ешь? — сказала мама вечером за ужином.

— Не могу, — сказала она, — всё думаю о той собачке, она же там как в гробу.

— Какая еще собачка? — сказала мама.

— Русская собачка, которая умерла, — сказала она. — Которую запустили в космос.

— Но это же было сто лет назад, — сказал папа.

Потом через минуту он сказал:

— Смотри, она плачет. Перестань, доченька. Это же просто собака.

— Все-таки она очень впечатлительная, — сказала мама, качая головой, потому что впечатлительность — это нехорошо.

— Оставь ее впечатлительность в покое, — сказала Айрис. — Чтобы быть такой впечатлительной, как Соф, нужен талант.

Айрис спит на другой кровати.

Все считают, что Айрис ходит в училище для секретарей, чтобы сделать себе успешную карьеру, а потом выйти замуж. Но из училища для секретарей приходят письма, где говорится, что «она постоянно отсутствует и не посещает занятия». «Тавтология», — сказала Айрис, когда пришло письмо с такой формулировкой. Сегодня пришло еще одно. Когда отец помахал им перед Айрис за обеденным столом, она взяла его, прочитала и указала сперва на ошибку в правописании, а затем на разнобой в выключке — по ее словам, и то и другое доказывало, что она знает больше, чем сами работники колледжа для секретарей, и, значит, ей уже не нужно туда ходить.

Когда русская собачка была еще жива, на фотографиях у нее была умная мордашка. Лайка. Но Софии нельзя быть впечатлительной. Она должна взять себя в руки. Она натягивает простыню на глаза. Но, как бы она ни прикрывала глаза, за тысячи миль у нее над головой кружатся планеты, а между ними и Землей, в тонюсеньком, как консервная банка, аппарате летит самое жизнь, и на мордашке у нее полнейшее слепое доверие.

София переворачивается.

Переворачивается снова.

В свете уличного фонаря, пробивающемся из-под шторы, будильник показывает четыре часа утра.

Айрис лежит на своей кровати в полуметре от ее кровати и погружена в сон глубиной в тысячу миль.

София встает с мятой постели. Опускается на колени рядом с головой Айрис.

— Что такое? — говорит Айрис.

Она говорит это невнятно.

— Можно что? Конечно, можно.

Она поднимает одеяло. София забирается в тепло. Кладет голову на плечо Айрис, касаясь ее головы. Она лежит в аромате Айрис, в котором смешались запахи печенья и духов.

— Все хорошо, — говорит Айрис.

Прошло больше трех десятков лет. Земной шар обернулся много-много раз вокруг Солнца. Люди прошлись по Луне. Землю опоясали летающий космический мусор и спутники. Софию что-то будит среди ночи.