Робин Роу - Птица в клетке

– Может, уже ударишь меня или я пойду?

Похоже, мой вопрос застает его врасплох, и он выпускает мой ворот. Я выпрямляюсь. Толстовка сзади мокрая насквозь. Толпа разочарованно выдыхает, когда парень отступает и дает мне пройти.

«Ты подрался??»

Иногда по сообщениям сложно понять настроение автора, но Чарли по умолчанию всегда кричит.

«Это была не драка», – отвечаю я, идя по яркому коридору педиатрии.

«Какого хрена случилось??»

Либо он волнуется, либо впечатлен. Мне все равно, поэтому я убираю телефон обратно в карман.

Джулиан сидит в кресле у окна и что-то пишет в блокноте на пружине. Рядом с ним Делорес в ярко-желтом платье и оранжевой шляпе, словно реклама весны. Она здоровается со мной, хлопает Джулиана по спине и говорит, что ей пора бежать.

– Как все прошло? – спрашиваю я, плюхаясь на стул.

– Мне обязательно туда возвращаться?

– Все так плохо?

– Да.

– Почему?

– Нас заставляли говорить вещи.

– Какие?

– Например, рассказывать про себя. Перечислить все свои хорошие качества. Мы должны были записать их и прочитать вслух.

Судя по описанию, похоже на личный ад Джулиана.

– И что ты написал? – Я тянусь за блокнотом, но приятель его убирает.

– Это конфиденциально, – говорит он и вроде как острит. Забавно.

– Потерпи еще пару дней. Потом сможешь уйти отсюда.

– А Рассел…

Моя улыбка гаснет.

– Что Рассел?

– Думаешь, он еще хочет, чтобы я у него жил?

– Да какая разница, чего он хочет? Ты туда не вернешься. – Я жду, что он расслабится, а его будто мутит. – Ты хочешь к Расселу?

Джулиан качает головой.

– Тогда что? – Последнее время я ничего не понимаю, словно англичанин, который внезапно оказался в России.

– Мне больше некуда идти.

Джулиан умный парень, но в чем-то просто ужасно несведущ.

– Ты поедешь ко мне домой. – Я думал, это очевидно. – Мама добивается разрешения стать твоим опекуном.

– Правда? Но…

– Что?

– Ну, раньше…

– Когда?

Он трясет головой. Я вообще уже ничего не понимаю.

– В прошлый раз.

– Что в прошлый раз?

– Я… я знаю, что доставил вам неприятности. И вы с Катериной не могли больше меня терпеть. Я знаю.

– Кто тебе это сказал? – Он не отвечает. – Рассел? – Он пожимает плечами и кивает. – Боже, Джулиан. Он солгал. Не мы выбирали, куда ты пойдешь, а он. Ты хоть представляешь, как тяжело пришлось маме, когда он запретил нам с тобой видеться?

Джулиан сомневается, и я срываюсь.

– Эй! – рявкаю я, и он вздрагивает. – Я тебе не лгу. – Глаза Джулиана размером с блюдца, перепуганные и немного встревоженные. Я все еще злюсь, но теперь раздражение идет на спад – а может, просто дробится? Оно нацелено на Рассела. На Эмеральд. На меня самого. – Я не лгу.

Сидя в кругу в комнате, где слишком много окон, я жду начала нового дня. Глядя, как другие ребята болтают и пихаются, вспоминаю, как прошлой осенью мы с Адамом ходили на концерт. Как общались между собой его друзья. Все они были спаяны воедино, любили и ненавидели друг друга, как одна семья.

Энни, девочка с круглыми красными щеками и без волос, пристраивается на пустой стул рядом со мной и без предисловий спрашивает:

– Кто тебя усадил в это кресло?

За последние пару дней она единственная, кроме персонала, попыталась со мной заговорить. Если остальные ребята жесткие, почти пугающие, то она добрая и милая. Прямо как Ширли Темпл, если бы Ширли Темпл была подростком, которого побила жизнь.

– Н-никто, – отвечаю я. – Просто я… слабый. Потому что ничего не ел. – Она мне не верит; неудивительно, если вспомнить, как я выгляжу со всеми этими порезами, синяками и сломанными пальцами. Это унизительно.

Когда консультант, женщина с короткими каштановыми волосами и в белом халате, занимает свое место, мы, как обычно, начинаем занятие с постановки целей и попыток их достичь. Ненавижу. Хуже, чем в школе. Там учителя хотя бы предпочитают, чтобы ты не открывал рот.

Час спустя нам разрешают писать в своих журналах. Я разворачиваюсь на кресле и еду в дальний угол комнаты.

В обед из кухни приносят контейнеры с едой. Мой единственный подписан, так как я на специальной диете из мягких продуктов. Рассматриваю запеченную курицу, коричневый рис, резаную морковь и йогурт. Есть совершенно не хочется, но Адам потом спросит, а я не сумею солгать.

Открываю натуральный йогурт, осторожно пробую. У него странная текстура, не твердая, не жидкая. Словно у… зубной пасты. Я давлюсь и выплевываю его на салфетку.