Мадлен Тьен - Не говори, что у нас ничего нет

Ай Мин проводила их до двери.

— Она его коллега, — сказала Лин. — Работает на заводе.

Ай Мин смотрела, как отцовский велосипед виляет вниз по переулку и тает в тени. Мелькнул ускользающий цвет — розовое платье, вспышка оранжевого фонарика. Дерганая вибрация от вертолетов не давала думать.

— Ай Мин, закрой дверь.

Она обернулась и увидела, что мать стоит рядом.

— Закрой дверь, — повторила Лин, закрывая дверь сама.

В руках у матери была та самая кипа бумаг, и Ай Мин увидела ряды нотных строчек — язык, читать на котором она так никогда и не научилась. Сверху виднелись три слова: «Для Цзян Кая».

— Он скоро вернется, — сказала Ай Мин.

Собственный голос показался ей глупым и плоским.

— Что ты об этом знаешь? Что ты вообще знаешь о своем отце?

Ай Мин, ошарашенная, промолчала.

— Ты знаешь, что он мог бы писать для Центральной филармонии, мог бы учиться за границей, мог бы прожить другую жизнь — если бы только был совсем другим человеком… — Лин легонько встряхнула бумаги. — Но он бы тогда с нами не остался, не выбрал бы нас, правильно? Будь у него выбор… — Страницы у нее в руках как будто приумножились. — Твой отец всегда был хорошим человеком — но доброта может быть и недостатком. Доброта может заставить забыть о важном. Сделать тебя глупцом.

Лин села на диван.

— Мама!

— Ну зачем он с ней пошел? — произнесла Лин. — Он что, не знает, что там творится? Он думает, что его жизнь ничего не значит? Правда верит, что может делать что угодно, как будто он невидимка?

Сперва выстрелы были прерывистыми, пугающими, но теперь раздавались ровно и постоянно, словно в ночи кто-то сверлил. Когда Ай Мин уже не могла больше этого выносить, она спряталась в кабинете в окружении своих книг: «Полного собрания писем Чайковского», «Лунь Юй», «Дождь на горе Ба». В раздававшихся вразнобой голосах во дворе звучало все больше ужаса.

Кто-то легонько постучал в стекло двумя руками. Розовая повязка на голове Ивэнь сверкала, как день. Ай Мин подняла раму.

— Выходи, — шепнула Ивэнь. Она смотрела на нее выпученными заплаканными глазами.

Ай Мин оглядела комнату. Пара маминых пластмассовых шлепанцев лежала перевернутая у сундука с книгами. Ай Мин сунула в них ноги. Она залезла на стол и вывесила в окно сперва одну ногу, затем вторую; почувствовала, как теплые руки Ивэнь хватают ее за лодыжки и настойчиво тянут вниз. И спрыгнула.

Почти уже выйдя со двора, Ай Мин поняла, что забыла закрыть окно.

— Ивэнь, Ивэнь, подожди, — прошептала она, оборачиваясь, чтобы вернуться.

Подойдя к окну, она заметила, что из дверного проема на нее движется чья-то высокая фигура. Ай Мин внушила себе, что это ей только кажется, и опустила стекло.

— Ай Мин! — услышала она. — Ай Мин, ты куда?

Ай Мин бежала, не останавливаясь.

— Ай Мин, вернись!

Эти затянутые дымом улицы не могли принадлежать ее городу. Ай Мин лавировала между кучами мусора: перевернутые стулья, неизвестно откуда взявшиеся кирпичи, ветки деревьев, брошенные машины, тележка, в которой сидели и молча таращились двое детей. За ними, на перекрестке Мусиди, виднелись перевернутые автобусы и дым по меньшей мере дюжины костров.

— Ивэнь, мы куда?

Но та лишь продолжала ехать вперед.

— Да как они могли, — сказала Ивэнь. Она каким-то образом была и спокойна — и в отчаянии. — Как они могли?

Крутила педали она с яростью, точно за ними гнались.

Во все стороны катили стайки велосипедов. Мимо, вихляя на поворотах, проехал в сторону Мусиди грузовик, полный молодых парней. Парни прокричали, что едут на баррикады. К облегчению Ай Мин, на Чанъаньцзе по мере приближения к Тяньаньмэнь становилось все меньше хаоса. Чем дальше они ехали по бульвару, тем глуше становились звуки боя. Перед ними встала площадь — палаточный город, приземистый и серый на фоне бетона, и Богиня демократии, сиявшая, точно порожденная игрой света иллюзия.

— Назад нельзя, — сказала Ивэнь. — На Фэнтай людей убивают. И на Гунчжуфэнь. Прямо на улице, на перекрестке. Ай Мин, я это видела. Сама видела. Сначала они просто слезоточивый газ пустили, но потом пошли настоящие пули, настоящая кровь, они за людьми по переулкам бегут…

— Гунчжуфэнь.

— Не знаю, не знаю.

Ай Мин продолжала шевелить ногами, велосипед летел вперед, но она почувствовала, будто падает.

— Мне надо назад. Мой отец на Гунчжуфэнь.

— Ты что, с ума сошла? — Ивэнь так горько плакала, что, наверное, ничего перед собой не видела. — Они по людям стреляют. Народно-освободительная армия по людям стреляет. Я видела, как в трех или четырех прямо передо мной попали. Пули, они как будто прямо в теле разрываются…