Робин Слоун: Закваска

— Скорей, — торопила она. — Скорейскорей-скорей.

Мы работали все вместе, перетаскивали огромные куски Лембаса и складывали их штабелями, как дрова в поленницу. В конце концов мы добрались до эпицентра и обнаружили там Джайну Митру — она сама себе процарапала небольшую пещеру. Я ожидала паники, но она ликовала.

Все объяснил биореактор. Металлическая поверхность перекосилась странным горбом, как будто ее прорвало изнутри.

Сквозь разбитое окно в крыше до меня донеслись сирены.

— Ты использовала закваску, — сказала я. — Ты взяла ее без спроса.

Джайна Митра кивнула, в ее лице не было раскаяния. Ее глаза сияли безумным белым светом под маской пыли от Лембаса.

Пожарные перекрыли летное поле и оцепили контрольную башню, выкуривая нас из склада, но с нашей стороны ответного энтузиазма не было. Гигантский цветок дремал. В его огромном побеге, стремящемся вверх, словно перегорели Лембас и закваска с Клементстрит.

Пожарные стояли вокруг цветка, не зная, как быть. Над цветком низко завис вертолет (я помахала ему).

— Это можно есть, — сказал один пожарный другому.

— Есть?

— Ага. Не то чтоб я сам стал… Но можно.

Все продавцы Мэрроу-Фэйр стояли неплотным кольцом вокруг наблюдательной башни, переговариваясь и посматривая в телефоны. Мы как будто ждали окончания учебной пожарной тревоги, чтобы вернуться к работе.

Я увидела Джайну Митру: она огибала пивоварню, ведя за собой небольшую группу людей в лабораторных халатах. Одну из фигур, высокую и пугающе тощую, я узнала: это был доктор Кламат из «Суспензии Системс», Фресно, Калифорния.

— Вы руководите рынком? — спросил он у Беласко.

— Верно, — сказала она. Она допивала пятый эспрессо и, похоже, наконец достигла равновесия.

— Мы должны заявить свои права интеллектуальной собственности. Патентная заявка согласно Будапештскому договору…

Моя теория, что Кламат и есть Мэрроу, рухнула.

— Вам нужно будет выяснить это с мистером Мэрроу, — сказала Беласко. — Я передам ему ваше… заявление?

— Да, пожалуйста. У нас здесь много работы.

— Много работы?! — набросилась я на Джайну Митру. — Ты это сделала специально? — я махнула рукой в сторону гигантского кекса.

— Нет, конечно, — безучастно сказала она. Лицо у нее все еще было в серо-зеленой пыли. — Я жутко испугалась. Но… — глаза ее холодно заблестели, как у нее бывало. — Подумай про физику всего этого. Про кэпэдэ. Я оценила массу, и даже учитывая газовое расширение, это близко к термодинамическому оптимуму. Ты видишь? Почти идеальная конверсия.

— Круто, но ты видела свой биореактор? Он взорвался.

Доктор Кламат равнодушно махнул рукой в сторону цветка.

— Мы построим более мощный. Конечно, придется укрощать эту субстанцию, но это прорыв. Наконец-то у нас есть что укрощать! Доктор Митра нашла разгадку.

— Да неужели?

Оба они смотрели на меня тяжелым сияющим взглядом, а за их спинами в лучах рассветного солнца блестела бледная башня из Лембаса.

— Да, — сказала Джайна Митра с заученной уверенностью, как будто читала вслух домашнюю заготовку. — Я сама вырастила ее, используя бактерии, свободно встречающиеся в окружающей среде. Так получается хлебная закваска, сама знаешь.

Так как выяснилось, что получившуюся субстанцию можно есть, цветок не сочли биологической угрозой и в связи с этим решили обойтись без многочисленных карантинных процедур, напоминающих военные операции. Центр по контролю заболеваемости не говорил ничего о кексах размером с дом.

В следующие выходные все мосты и туннели, ведущие на остров Аламеда, оказались наглухо забиты; паромы везли толпы любопытствующих, люди приезжали семьями, чтобы посмотреть вблизи на удивительное образование, которое они видели с другой стороны залива.

Они парковались везде, где только находили место, машины въезжали на летное поле, люди ходили по потрескавшемуся бетону, отковыривали кусочки Лембаса и осторожно клали в рот. Плотный водоворот людей плескался вокруг цветка, люди фотографировали, отдирали целые глыбы, ломали их на кусочки и давали детям, которым субстанция пришлась особенно по вкусу. Сцена напоминала мультик «Возможны осадки в виде фрикаделек» и немного «Волшебный горшочек».

Отважный фалафельный фургончик подъехал поближе и стал поджаривать кусочки цветка, как оладьи.

Агриппа и его козы наблюдали за происходящим издалека.

А внизу проходило открытие. Не совсем так, как рассчитывал мистер Мэрроу; в десять раз круче! В тот день на Аламеду приехало пятьдесят тысяч человек.