Робин Слоун - Закваска

У меня оставалась еще одна буханка. Я отправилась в соседний дом. Тамошних жильцов я знать не знала, никогда прежде не видела и даже не задумывалась о них. Но никого не оказалось дома — а может, жильцы просто испугались вида женщины с безумными глазами, прижимающей к груди непонятный сверток, в пижаме и с кусками засохшего теста на футболке с корпоративной символикой.

Ну что ж, тогда в следующий дом. Там было три двери, я позвонила в ближайшую. Открыл сонный обрюзглого вида мужчина с бакенбардами. У него за спиной, в глубине квартиры, виднелся ноутбук с фильмом на паузе — похоже, про супергероев из двухтысячных, предположила я по соотношению цветовой палитры и внешности персонажей.

— Здрасьте, — сказала я. — Я живу тут рядом. Я пекла хлеб, и получилось слишком много, — я протянула ему сверток.

Он скептически посмотрел на меня.

— Да не, спасибо.

Мне очень хотелось, чтобы он все-таки взял мой хлеб.

— Я взяла закваску из «Супа и Закваски на Клемент-стрит». Знаете их? Там два брата работали? Суп, сэндвичи?

Любитель фильмов про супергероев медленно покачал головой, взгляд его стал подозрительным.

— Извините, мне надо идти.

Он закрыл дверь, и я услышала щелканье щеколд — одна, другая, третья.

Мне стало ясно: если уж хочется поделиться чудом (а мне хотелось!), надо делиться с людьми, которые меня знают.

Когда я развернула свои дары за столом любителей Суспензии, Питер опасливо отпрянул назад — прямо вместе со стулом.

— Я не ем хлеба, — напомнил он. Это прозвучало как заклинание против злых сил.

А вот у остальных адептов Суспензии никаких угрызений совести не возникло. Мы стали мазать толстые мягкие куски сливовым джемом, похищенным с роскошного стола с тостами, который устроила шеф Кейт.

Больше всех заценил хлеб Гарретт. Звуки, которые он издавал, поедая хлеб, были на грани приличия.

— Это ты сама сделала? — спросил он, разинув рот. — Это из какого-то полуфабриката? Он был замороженный?

Гарретт жил в крохотной квартирке в новом доме на Сэнсом-стрит, и кухни там не было. Зато был встроенный в стену тачскрин, подключенный к разным сервисам доставки, которые, согласно договору с владельцем дома, привозили еду меньше чем за пять минут. Гарретт был настолько далек от кулинарных вопросов, что на его фоне я выглядела Айной Гартен.

Я рассказала, как живая закваска придает хлебу текстуру и аромат. Глаза у Гарретта расширились от недоверия.

— Оно было… живое? — мягко переспросил он. С сомнением. Как и я сама, он никогда раньше не задумывался о том, откуда берется хлеб и почему он выглядит так, как выглядит. Вот они мы и наше время: мы могли подчинить себе суперсложных роботов, но самые простые вещи ставили нас в тупик.

Шеф Кейт обходила свои владения, дружелюбно болтая с обедающими. Наш стол она обычно обходила стороной, не в силах смириться с нашими пищевыми предпочтениями. Но сегодня Арджун подозвал ее, и она с мрачным видом подошла к нашему столу.

— Лоис теперь печет хлеб, — объявил Арджун.

— Я и не знала, что вы, ребята, едите твердую пищу, — сказала Кейт.

— Только Питер не ест.

— Это правда, — сказал Питер.

— Можно попробовать? — спросила Кейт.

Все взгляды устремились на Гарретта, который как раз только что умял последний кусочек. Он выглядел виноватым, но очевидно не сожалел о своем поступке.

— Вот уж не ожидала! Пекарь за столом любителей Суспензии. А остальные наворачивают. Во даете! — и в этом ее «во даете» явственно слышалось глухое одобрение. — Лоис, в следующий раз и мне принеси. Хочу попробовать твои изделия.

Вечером я пришла домой и — катастрофа!

Закваска засохла. В горшке была не слизь, а, скорее, засохшая корка с темной потрескавшейся поверхностью. Пахла она жидкостью для снятия лака и выглядела мертвой.

Я в панике замешала еды для закваски — муки с водой. Мне казалось, что кормить ее надо медленно, по чуть-чуть, как поят из бутылочки больного котенка. (Я никогда не поила из бутылочки больного котенка. Но однажды я вернула к жизни Кубрика, обрызгав его из пульверизатора. Вообще-то загубить кактус очень и очень непросто.) Я вливала и вливала мучнистую пасту в горшок и в это время разговаривала с закваской.

— Ну давай, — бормотала я. — Всего один день. Ты же должна легко такое переживать. В книге говорилось, что тебя можно оставить одну на неделю.

«Ты должна поставить мазгскую музыку», — сказал Чайман. Я поставила диск и несколько раз нажала на клавишу — пик-пик-пик, — прибавляя громкость.