Елена Блонди - Дзига [СИ]

Она и правда, искренне не хотела его ответов (но так же искренне готова была их выслушать). И еще было огромное облегчение, что она не лукавит сама перед собой.

С маленькой, заросшей травой, площадки над древними руинами был виден город внизу и большая гладкая ладонь бухты. А вправо круглились курганы, шли мерно к самому горизонту, поблескивая шкурой травы с торчащими спинами валунов и небольших скал.

— Зимой тут дуют ледяные ветры. С ними очень хорошо, если куртка не продувается и есть перчатки, чтоб пальцы не каменели на фотокамере. Еще хорошо вечером. Когда закат кончился и ночь приходит настоящая, степная. Нет фонарей, только луна или и ее нет, и черное ложится на белый снег. Удивительно и прекрасно, очень грустно — белое темнится, пока не станет почти полной темнотой. Но и в ней светится, еле заметно. На камнях можно найти чабрец, он высох и замерз, но растереть в пальцах и — пахнет. Полынь и чабрец. Их запах связывает лето и зиму. От этого становится не страшно и грусть уходит.

По дороге, ведущей к мемориалу, проехал автомобиль с открытыми окнами. В окнах торчали хохочущие девчонки, волосы развевались флагами.

Они спустились к дороге и, перейдя, вышли на плоский язык, сизый от кустиков полыни. У самого края, на крутом склоне уселись, свешивая ноги по сухой глине. Над городом, над морем. В порт заходил пароход, блистал белой рубкой, желтел кранами над полуоткрытыми крышками трюмов. Сбоку его подпирал крошечный буксир, с бортами, увешанными старыми покрышками, отсюда похожими на ожерелье из черных колечек.

— Ты почему рассказываешь это мне? Мне здорово слушать, я все это вижу. Наверное, точно так, как ты, вижу. Поэтому, да?

Он замолчал. А Лета, будто он вслух сказал, услышала окончание вопроса. Тебе больше некому это рассказать, одинокая Лета? Никому из людей? И ответом пришел ее собственный встречный вопрос — а надо ли было?

— Знаешь, я не могу себе представить, что я рассказываю кому-то вот так. Целиком. Иногда было, да. Частями. Обратить внимание собеседника. Или сказать метко слово. Покрасоваться умением выбрать метафору. Но всегда говорить, как тебе — наверное, это не нужно. Можно извести себя на говорение.

Они засмеялись вместе. Он сорвал веточку чабреца, растерев, поднес к носу.

— Когда говорю это тебе, я знаю, утром проснусь, сварю себе кофе. И прочитаю сказанное. Мне нужно именно так. А другие пусть читают, если сами захотят.

Он сорвал веточку и для нее, сунул в руку. Лета послушно растерла ее пальцами, добывая тонкий, без перерыва что-то рассказывающий запах. Не словами, скорее музыкальной фразой. Или — тонким звуком струны, который то приближался, то удалялся. Да. Есть чудесные рассказчики, они ведут за собой голосом и словами, и слушатели открывают рты, зачарованные монологом. Наверное, у нее сразу несколько причин, по которым она не говорит людям, а пишет. И пока она не готова их перечислять. При всей любви к словам, Лета не хочет тревожить их по любому поводу. И говорить о говорении, думать о нем и формулировать его — да ну, лучше она напишет что-то. Пусть там, в написанном проявляется нечто, уловленное читателем по желанию или под настроение. Как написал Грин, покорив ее мудростью нескольких верных слов — в особую для себя минуту. А для кого особая минута не настанет, ну что же, тот прочитает первый слой — сюжет, диалоги, события, люди. Тоже неплохо.

— А ты уже знаешь, какое у нас сегодня дело, да? — он поерзал, уютно, будто в кресле устраивался. Согнул ногу, кладя на колено подбородок. Солнце медленно перемещалось к закатной стороне неба.

— Какое? Прости, не успела я ничего придумать для нас.

— Сидеть и смотреть. Слушать. Еще нюхать чабрец.

И молчать, делая это, подумала Лета и кивнула, тоже усаживаясь удобнее.

— Сколько? — тяжелый пакет оттягивал руку, Дзига перекосил плечи, изгибаясь и обходя редких прохожих.

— Сей-час… — Лета прикрыла глаза и споткнулась, налетев на быструю бабулю с охапкой просяных веников, — ой, давай подальше уйдем, тут слишком много, я не сосчитаю. Может, занесем яблоки сначала?

Дзига перекинул пакет в другую руку. Помолчал и ответил не слишком охотно:

— У меня тут дело одно, короткое. Я тебе донесу до двора. А вернусь потом.

— Дело? Тогда я справлюсь сама. Давай, — она ухватила шелестящую ручку, потянула на себя. Яблоки, выпячиваясь круглыми боками, толкнули ногу. Мальчик пакет не отдал.

— Мне не тяжело. Пойдем, посидим, где мало людей. С пакетом пойдем.