Елена Блонди - Дзига [СИ]

— Тут хорошее место, — не выдержала и сказала Лета, — даже странно, такой гадюшник, а пройдешь разок и сразу любое настроение исправляется. Когда мне плохо, я обязательно тут прохожу, даже если мне на базар не нужно.

Они миновали перекресток и шли вдоль низкого бетонного парапета, заглядывая в русло мелкой городской речушки. Тут людей становилось все меньше. Только машины ехали и ехали мимо, сверкая мытыми и пыльными стеклами и боками.

— А сейчас?

— Что сейчас?

— Исправилось?

Она пожала плечами. Хотела тут же спросить. Но вместо этого кивнула и засмеялась.

— Да. Представь себе, да.

— Значит, было плохое, все-таки.

— Давай потом, хорошо?

Они свернули в глубину улицы, что поднималась прямо и потому была видна от начала до самого своего конца. Упиралась в пустырь на месте старого кладбища, где сейчас в густой траве валялись обломки серых надгробных камней и торчали тонкие плети кустов дерезы, свернутые полукругами.

— Куда идем? — сунув руки в глубокие карманы, Дзига топал разношенными потертыми кедами, рассматривал окошки одноэтажных домов, склеенных стенками в одну длинную ленту.

— Вверх. На гору. — Лета не могла не подумать, отвечая — в одном кармане лежит телефон, он его сам себе выдумал. И на него выдуманный, кто-то звонит. Кто-то настоящий. Она не знает, кто…

Улица кончилась, и пустырь распахнулся светом, выбеливая диагональную дорогу, что пересекала травы. На тонких арках прутьев висели алые капельки ягод, в рядок, будто раскинутые выше трав ожерелья. Изящные, ярко-светлые.

— Недавно узнала, что ягодки дерезы можно есть. И не просто можно, китайцы делают из них целебный напиток годжи, верят, что он чудесный эликсир. А у нас, видишь, растет на пустырях, зовется волчьей ягодой.

Лета мимоходом сорвала ягодку, сунула в рот. Та лопнула, брызгая сладостью с чуть заметной горчинкой. Дзига с готовностью стал обирать качающиеся плети, тоже закидывая в рот красные капельки.

— А давай наберем, сваришь варенье. Волшебное.

— Можно. Но наверху интереснее, давай сначала туда.

— Будем выше всех.

Он смеялся, довольный. И Лета спросила, казня себя за то, что рассчитанно выбрала нужный момент. Так бывало с мужчинами. Но он — не ее мужчина!

— Кто звонил-то?

— А? — почти споткнулся, улыбка с радостного лица исчезла, ягода осталась в ладони.

Момент был выбран верно, да, она это умела. Хотела быстро извиниться, забрать вопрос, сказать — да ладно, не надо, потом-потом. Но не сказала, помедлив ровно столько, чтоб дождаться ответа.

— Ну… так. Одна знакомая. Да то просто. Не сердись.

Шел сбоку, оступаясь в густой траве, искоса заглядывал в ее сердитое лицо. И она, ускорив шаги, быстро зашагала вверх, не оглядываясь. Чтоб не думал, что на допросе. Сказала только:

— Нормально.

Между невысоких акаций выбрались к поперечной дороге, перешли бетонные плиты. И ступили на разрытую глину, на которой вперемешку росла торопливая желтая сурепка и торчали царственные кусты чертополоха. С каждым шагом по узкой тропинке сурепки становилось меньше, а чертополох подступал, возрастая, касался локтей колючими узкими рыбами листьев. Над листьями клонились тяжелые головы невероятного цвета, то ли багрово-синего, то ли сиреневого с голубым, названия его Лета не знала.

— Ничего себе, — восхитился мальчик за ее спиной. И Лета с раскаянием вспомнила свое решение — наполнить их общее время радостями и приключениями. А сама? Взревновала к телефонному звонку, стала допрашивать. И ведь до сих пор ревнует. Ей нужно, чтоб он был только ее Дзига. Без нее он не сумел бы вернуться. Его не было бы! Не стоял бы над обрывом, следя за маленькими радугами пушистых парашютиков, не кидал в воду камни, сотворяя прекрасные короны из живого морского стекла. А сколько еще она может показать! Она дарит ему целый мир, бескрайний и восхитительный. И видит, он ему нужен. Интересен. Кто еще даст ему столько? И вот, на взлете, когда впереди прекрасная сверкающая бесконечность, раздается телефонный звонок. Так просто. Одна знакомая. Конечно девчушка, самая обычная, со своими девочковыми радостями, и ей совсем наплевать на то, какой он. Даже если он скажет — я суперкот, я черный Дзига, умею летать через вселенную, хочешь, летим вместе? Сумеет ли она в полной мере принять его сущность, понять его? Так, стоп. Вот это и называется — начала за здравие, а кончила за упокой. Кто-то тут собрался раскаяться. И этого кого-то зовут глупая собственница Лета.