Елена Блонди - Шанелька и Крис [СИ]

— Крыс? Да вы просто выездное мчс какое-то! Могла бы хоть один денек выделить — спасти влюбленного в тебя мужчину! Я же лучше крыс! И лучше кота и, тем более, лучше какого-то там испанца.

— Не скажи. Насчет крысят Криси с тобой не согласится. Они, разумеется, лучше. А сегодня? Тоже по наводке Крис? Или чисто случайно явился на вокзал ехать в том же поезде?

— Про вокзал мне твоя мама сказала уже сама. Вот говорит, Нелечка приезжает такого-то числа, мы ее с поезда встретим, тогда, Дима и звони, я ее к телефону позову. Так что, я сразу билет и купил. Чтоб в поезде тебя в угол загнать и не пущать никуда. Спасительница мира.

— Загнал, — Шанелька поправила занавеску, куда бил свет фонаря — поезд встал на какой-то платформе, мимо запертых дверей купе топали грузные шаги и трещали колесики сумок.

— Да. Иди сюда, Нелька-Шанелька.

На столе глухо звякнула упавшая чашка, разливая на белую скатерку темные капли кофе.

Совсем глубокой ночью Шанелька встала, потянулась, прогибая ноющую спину. Вот незадача, четыре койки в купе, а спать вдвоем на одной ужасно неудобно и тесно. Не сдвинешь кровати.

Качаясь вместе с вагоном, она сходила в туалет, намыливая руки, смотрела на себя в узкое заляпанное белым зеркало. И нравилась сама себе — с бледным лицом, с блестящими серыми глазами, и губами, нацелованными до открыточной яркости. Улыбаясь, поправила вьющиеся волосы, взбивая их пышнее, чтоб закрывали плечи и шею.

Потом вернулась, поцеловала спящего Диму в висок, дыша запахом его волос. Села рядом, осторожно убирая опрокинутую чашку. Собралась скомкать и выбросить бумажную скатерку, но замерла, разглядывая темное пятнышко неровных очертаний. Как остров на карте, которая почти вся еще белая, но если жить дальше, то на ней обязательно появятся еще острова. Материки. Горные хребты, долины и реки. И необязательно от неловко поставленной чашки. Можно взять цветной фломастер. Перо, обмакнутое в синюю тушь. И рисовать то, что приснится, добавляя к недавно рожденному острову новые и новые очертания мест, на новой карте Шанельки.

… «Лодка Луны в средней четверти ночного пути скрылась за облаком, чьи очертания схожи с морским зверем Кшаат»…

Перо скрипнуло, с кончика сорвалась капля, блеснула в неровном свете черным глянцем и растеклась по светлому полю свитка.

Советник Даэд, страж третьего часа после заката, убрал руки со стола, пристально глядя на очертания капли, на том самом месте, где должно бы встать следующее написанное слово.

Как быть? Все в этом мире — знаки. И не зря капля скрывает путь слову, как скрыло путь Луны облако, схожее с морским зверем Кшаат, вздыбившим острый гребень над вислой зубастой мордой.

Время текло мерно, плененное медленными каплями, ударяющими в бронзовую пластину. Но время не бесконечно, знал советник Даэд, когда все капли ударятся и утекут, стеклянная сфера опустеет, а наполнять ее строго отмеренной родниковой водой уже не ему. В покои перед опочивальней войдет советник Эннеус, страж четвертого ночного часа. И дальше все знаки и сон принцессы будут хранимы им.

Десять ударов капель думал Даэд, а после встал, укладывая перо в желобок подставки. Поднял смуглые руки, отягощенные кольцами, и хлопнул, качнув широкими рукавами. Прикрыл глаза, слушая, как в коридоре шуршат шаги, быстрые, но тихие, очень осторожные.

Узкие глаза Даэда открылись, когда все шаги смолкли. Руки соединились перед лицом в знаке принятого решения.

— Двадцать капель тому, — сказал Даэд согнутым спинам и черным, гладко убранным головам, — весна почтила нас прибытием своим, и стоит в ночном небе, дожидаясь позволения сменить зимние холода.

Он замолчал, будто ожидая вопросов и возражений, ведь в обычные годы весенняя ночь случалась намного позднее, но ни одна склоненная голова не поднялась и ни одна спина не шевельнулась.

— Знаки, — сказал Даэд, опуская руки, так что парчовые рукава скрыли их до кончиков отполированных ногтей, — я вижу их и читаю. Мне нужны девять девушек и три юноши. Один — с письменным прибором. Принцесса Неллет расскажет нам свой первый весенний сон.

Головы поднялись, переглядываясь, люди менялись местами, в полной тишине, размеченной ударами воды о бронзу. И через три медленных удара перед советником Даэдом стояли девять девушек с туго убранными в косы волосами — черными, русыми, рыжими, на каждую голову накинут край тонкого покрывала. И трое юношей, преданно глядя, пылали густым румянцем по смуглым щекам. Шутка ли — из тысячи комнат большого дворца, где целыми днями и ночами работали тысячи слуг и помощников, — всего троим попасть в верхнюю подлунную опочивальню. И может быть, увидеть своими глазами, как просыпается принцесса Неллет, и даже услышать ее сон. Первый весенний сон нового года.