Елена Блонди - Прогулка [СИ]

Все нормально, думала Кира, тоже неспешно идя по широкой пешеходной ленте, все в порядке, и хорошо, что я не стала догонять ее, главное, вмешалась вовремя. И быстро. И убралась оттуда тоже быстро. Вот же какие сволочи.

Вытащила телефон, вдруг рассердившись на Илью, где он там, со своими делами, она тут жизнью рискует, а ему хоть бы хны. Увидела на экране два пропущенных вызова. Набрала номер. Но там скрипучий голос оповестил, что абонент находится за пределами. И Кира отправилась домой, раздумывая, можно ли считать ночное происшествие той самой странной прогулкой в смежные территории, если ей показалось, что гуляла она по улочкам всего с полчаса, а на самом деле уже почти утро (она глянула вверх и увидела светлеющее небо), и Илья безуспешно пытался дозвониться, а она ни одного звонка не услышала.

Кире снилось, что она сидит на диване, резко ощущая сквозняк из форточки, гуляющий по голым плечам. Краем глаза видела пряди темных волос, от них щекотно руке, сильно прижатой поверх другой, и обе — прикрывают голую грудь, от сквозняка мужских взглядов. Ей было страшно. И одновременно пронзительно сладко, там, в низу живота, где все подтягивалось, сжимаясь и снова ослабевая. Она, темноволосая, любила того, сидящего под открытой форточкой, с рукой на спинке стула, в темных пальцах зажата умирающая сигарета. Любила. А он снова привел друга. Угостить. Гад, сволочь и гад, последняя скотина. Но так сладко. И страшно, что он давно знает про эту сладость. Потому и водит их, сперва пить, и жрать то, что она приготовила на ужин. А потом угощать, разглядывая, смеясь и отпуская грязные шутки. Сам он брал ее после. Когда возвращался со двора, вольно и долго прощаясь там, куря неспешно, и она, измотанная, лежа на продавленном диване, слышала, как они там — про нее. Думала равнодушно, одновременно понимая, завтра от равнодушия ничего не останется, что в магазине соседки снова станут смотреть с брезгливой ненавистью. И отодвигаться, чтоб не дотронуться невзначай до ее локтя или плеча в толпе у прилавка. Сейчас ей на это было плевать. Ночь разворачивалась, как бывало обычно, и всему в ней было назначено свое место. Ужину, с жареной картошкой, салатом, резаной на отдельной тарелке селедке, посыпанной кольцами лука. Мужским разговорам, сперва спокойным, потом уже громким, с невнятными голосами, полными веселой угрозы. И дальше — забавами с ней, сучкой лучшего кореша, который давно всем рассказал, как она его любит, не то что ваши курвы, а по-настоящему. Все для меня сделает, ревел, срываясь локтем со стола и лупя себя в грудь кулаком. Все-о-о! А ну, иди сюда, ты! Да не ко мне, идиотка. К Петьке иди! Покажь…

Кире снилось, что звон и грохот разорвали ее пополам, вывертывая наружу тайные желания и разбрасывая их по полу, как осколки выбитого стекла. И ночь с ее размеренностью разбили тоже.

Он не простит, понимала она, сейчас не простит, потому что всегда виновата только она сама. Нужно спастись, чтобы после вернуться. Опуская голову, винясь, как нашкодившая собака, которая хочет жрать, а к кому за едой — только снова к хозяину.

Потому побежала. Яростно ненавидя причину, не понимая ее, помня о ней только — грохот, грохот и звон. И осколки.

Наступила босой ногой на один, и вырвалась из сна, почти крича, вскинулась, дрожащими руками водя по смятому покрывалу. Согнутое под ним колено дергалось, и Кира, сбрасывая, с изумлением моргала, глядя на гладкую, без порезов и ссадин, ступню. Та болела, как облитая кипятком.

Позднее, уже совсем проснувшись и переделав привычно успокаивающие дела, она села на диван, прихватив мобильник, согнула ногу, стаскивая носок, и еще раз оглядела ее, проводя пальцами. Нащупала тонкий шрам, совсем старый и затруднилась вспомнить, а было ли что-то в детстве. И был ли он на ступне вчера, позавчера. И где этот чертов Илья, от которого так и не пришло ни единой смски, и звонки к нему не проходят.

Если нет смсок, мрачно решила Кира, значит, он просто отключил телефон. Нормальное дело. Сегодняшняя ночь снова сказала тебе: многое в жизни совсем не то, чем кажется. Ты полагала — спасаешь. А на самом деле влезла в странные и тебе отвратительные отношения, которые темноволосую женщину вполне устраивали.

Размышляя и заводясь все сильнее, Кира не усомнилась в реальности и правдивости сна, даже не перечислив обычные в таких случаях «если». Просто знала, и, обиженная молчанием Ильи, делала выводы, проецируя ситуацию на свои с ним отношения. Все не так, как оно кажется. И потом, это же так логично. Отключил. Успокоенный ее словами, насчет «любит», расслабился, и будет позволять себе больше. Позднее приходить, реже звонить. Еще всякое. Такое, прочее. Фу…