Елена Блонди - Прогулка [СИ]

— Ты? — прошелестел в ухо мягкий голос, трогая губами короткие пепельные кудряшки, — человек? Моя кошечка, не смеши, ты никто, так, теплое существо, плюшечка-игрушечка. Для взрослых мужчин.

Кира вздрогнула, роняя обратно в пакет тяжеленькую шоколадину.

— Нет! — обвела взглядом кухню, боясь за каждым знакомым предметом увидеть другое — как искаженное отражение в кривом зеркале, как тень, отброшенную странным источником чужого света.

— Неправда!

Оставив пакет, схватила мобильник. Стояла, не решаясь нажать кнопку вызова. Сказал пиво, пару бокалов, значит, они там, компанией, смеются, болтают. Может быть, с ними девчонки-ровесницы. А тут ее звонок, вроде с проверкой. И Светке не позвонить, уже поздно, спят.

Хорошо бы отвлечься. Увлечься работой. Но засранец Пеший прислал ей слово, которое увлекает Киру совсем не туда. Вот. Нужно пойти и ответить. Написать, ах ты говнюк, чего лезешь, куда не просят? С намеками своими, ты не все по-омнишь, Кира. Я помню, все, что мне нужно! И не хочу помнить еще чего-то. Тем более, его просто нет.

Она снова села в кресло. Проверила время в уголке экрана. Илья придет после своего пива только через час. Набираясь решимости и злости, открыла вкладку с письмом. И уставилась на крошечную аватарку в верхнем поле. Моргая, увеличила масштаб, и злясь, вернула все к норме. Картинка была совсем мелкая, лица не разглядеть, а просто — мужское лицо, светлые короткие волосы. Конечно, показалось. Не похож.

На кого, насмешливо спросил внутренний голос, на кого не похож, белецца Кира, Кира красуня?

— Заткнись, — посоветовала Кира.

И закрывая все вкладки, выключила ноут совсем. Оставив в комнате свет, ушла в кухню. Куча хлопот, на самом деле. Парень притащил жратвы, нужно порадовать его. Любимым картофельным пюре с отварной курятиной. Или вкусным рассыпчатым рисом. Придет, поставят кино, возьмут на колени тарелки и будут смотреть. Смеяться. А еще не дошито платье, обещанное себе и девушке Кате.

В полчетвертого утра Кира бросила на стол в маленькой комнате платье, и оно легло, томно свешивая к полу струящийся подол. Не пришел. Ну и фиг с ним. Не девочка, чай, волноваться и подпрыгивать. Где два бокала, там и пять, знаем мы такое. Мог бы, конечно, позвонить, предупредить, чтоб не дергалась. Но что взять с пацана.

Она устало вернулась к себе. Разобрала постель на узком диване. Умывшись, легла, изгнав котов в коридор. И устроив на коленках нетбук, открыла вечернее, усмехнулась, а нет, уже утреннее чтение.

Минут десять честно пыталась понять, о чем толкует автор, завлекая читателей в зимний Тибет, под крышу монастыря с тенями молчаливых монахов. И уже почти засыпая, прислушалась, раскрывая глаза, будто слушала и ими тоже. На стук о подоконник встала, с досадливой радостью. Явился. Не запылился. Значит, пока выпроводит, снова придется спать почти днем, уже пятый час утра.

Она помахала невидимому Илье и пошла открывать, репетируя, как бы повежливее спровадить его сразу, чтоб даже не разувался.

— Ох, елки-палки, — сказала, пытаясь удержать тяжелое тело, которое ввалилось в распахнутую дверь, — вот блин. Нажрался, да? И что теперь? Да стой ты, несчастье!

Она увела гостя в комнату, вернулась, закрыть квартиру. А когда зашла к себе опять, то развела руками с досадой и злостью. Илья уже спал, упав на ее разобранную постель в своих шортах и задранной наперекосяк тишотке. Длинная рука с пухлым, как у ребенка, кулаком, свесилась к полу. В другой, прижатой к груди, Кира, присмотревшись, обнаружила обкусанный пирожок. Кривясь и вдруг расхохотавшись, вытащила из пальцев, сунула на стол.

Ушла к стеллажу, доставая себе другое одеяло и простыню — постелить на широкий диван. И окно приоткрыть нужно, а то к утру угоришь, наказала себе.

— Кира, — тяжело выговаривая, позвал мальчик, — Ки-ра!

— Спи.

— Можно?

— Дурак, да? Спи уже.

— А ты тут будешь? Ки-ра…

Нет, сердито подумала она, уйду в поля, летать с феями. Пока ты тут храпишь.

— Буду. Конечно.

— Водички.

В кухне Кира налила стакан воды, посмотрела с сомнением и взяла литровую банку. Достала вторую и принесла две. Илья сидел на диване, снова держа в руке пирожок. Выглотал банку смаху и снова лег. Потыкал пирожком себе за голову:

— Тут. Сиди тут. Где всегда.

— Сижу, — кивнула Кира, наклоняясь и снова отбирая пирожок, — да что ты его, как родного. Утром съешь.

— Это тебе, — обиделся Илья. И заснул, перекатывая грандиозный хмельной храп, от которого зазвенели в стенке вазочки.