Елена Блонди - Вот роза... [СИ]

Тут лежат те розы, которые я сегодня держала в руках, подумала она, а глаза болели от того, что она без перерыва водила, от цветка к цветку, и снова и снова…

Шла вокруг, держась рукой и медленно ступая по шаткому настилу, и шея болела от того, что голова была наклонена, но Лора не замечала боли. А потом поручень кончился. Она выпрямилась, улыбаясь, будто проснулась, только что. Из этого помещения шла дверь в другое, и оттуда такой же плотной стеной исходил запах цветов.

Лора уверенно, как хозяйка, шагнула внутрь, нащупала на стене выключатель, щелкнула, уже зная, что увидит там. И засмеялась, чувствуя себя королевой, обходящей владения.

Тут тоже жили розы. Спали в своей строгой железной постели, и побеждали ее, раскинувшись высокими сугробами и ворохами. Пахли нежно и сильно, вознося аромат к подвешенной над ними лампе.

Тут было прекрасно. От мира, с будкой-сторожкой, полной храпа и водки, с разборками пацанов насчет девочек и наоборот, с приказами учителей и волнениями про юбки и босоножки, ее отделяла комната полная роз, чтоб ей было совершенно — в тайной комнате, еще более полной роз.

Совершенно…

Через время Лора вдруг поняла, чего не хватает ей. И может быть, розам.

Оглянулась на полуоткрытую дверь, всего мгновение колеблясь, но ведь завтра уже домой, и может быть, никогда уже так, вот вообще — никогда.

И разулась. Переступая босыми ногами, сняла юбку, развязала тугой поясок майки. Подумала, и сверху на голубой шелк упали трусики и лифчик нулевого размера с перешитыми вручную пуговками застежки.

Железные ступеньки кололи босые ступни. А потом нога погрузилась в вороха лепестков. Такие теплые, такие ласково живые. Лора тихо засмеялась, осторожно ставя вторую ногу. И отпустила железо, чтоб руки тоже ощутили только цветы.

Несколько плавных шагов, чтоб в самую середину. Она сначала боялась, вдруг будет нехорошо, ей или цветам. Но лепестки пружинили, радостно подаваясь настолько, насколько это было нужно, чтоб делать шаги. И после — плавно опуститься, укладываясь, как в плотную нежную воду. Лора откинула голову, рассыпая поверх цветов свои волосы. Набрала полные горсти цветков, высыпая их на живот и на грудь, чтоб быть в розах совсем-совсем. И раскинув руки с полураскрытыми ладонями, смежила веки, улетая и мерно дыша запахом совершенного, только что совершённого ею.

Где-то там шло время, считая себя чем угодно, для всех разным. Кому-то монетками, а кому-то — звездами над садовой скамейкой. Километрами под колесом мотоцикла, или даже — сорванными у девочек поцелуями. Лорино время текло лепесток за лепестком, цветок за цветком, плыло на запахе роз, и она сама приготовила его, сама набирала сумку за сумкой, чтоб его хватило, на ее, настоящее, только ее розовое варенье. И очень хорошо, что нет никого, подумала Лора, плывя на лепестках своего времени, я еще не умею, чтоб мое было главным, я не могу его защитить, может быть, когда стану совсем взрослой…

— Чтобы успеть, собирают и вечером, — мягко согласилась с ней тишина, — и ссыпают сюда, утром увозят.

«Как хорошо, что я успела, — сонно обрадовалась Лора, а то верно, утром все увезут».

— Тут комары, — сказал звонкий капризный голос, которому было скучно, — Иван Данилович, я уже хочу обратно.

— Да. Конечно, Лиля. Сейчас.

Лора открыла глаза, никак не понимая, при чем тут Лиля. Откуда?

В соседней комнате слышались шаги по дощатому настилу. Кто-то простукал каблучками к выходу, отсчитывая свое, модное время высоких каблуков. А еще кто-то кашлянул, пробормотал что-то, приближая себя мягкими шагами.

Сюда. Идет к двери, сюда…

Лора приподнялась, в панике соображая, успеет ли выскочить. И снова откинулась, беспомощно глядя, как мужской силуэт перекрывает выход. Там, в метре от двери лежат ее вещи, все-превсе, и сверху, какой ужас, трусы с лифчиком.

Но мужчина не увидел голубого шелка, ворошком у дошатой стены. Потирая рукой короткую бороду, подошел к поручню, что-то продолжая мерно бормотать, взялся, нагибаясь, как сама Лора недавно.

И замолчал, забыв закрыть рот.

Их общее время рванулось, а после успокоилось и, поняв, что нет опасности, потекло дальше, плавно покачивая лепестки.

Время взрослого мужчины, который прогуливался с девушкой, и привел ее показать, а она увидела доски, ржавый контейнер, грязного пса и пьяного сторожа. Ушла, позволяя ему видеть другое. Море розовых лепестков, с раскиданными по цветам блестящими прядями, большие глаза, светлое лицо и голые плечи в ворохе розовых цветов.