Алекс Бранд - Выбор [СИ]

Осторожно кладу звякнувшую на рычаге трубку, подавив желание грохнуть ей изо всей силы. Губы задрожали, опустила голову, опершись лбом на ладонь, смотрю в стол. Мать… Отец… Стюарт… Бертина… Внезапно резко выпрямилась, отерла навернувшиеся было слезы. Я жалею о сделанном? Перед глазами возникли лица. Лица… Лица… Шум вечеринок… Голоса… Разговоры… И все это внезапно исчезло, как будто я снова в своей комнате стою перед невзрачной дощатой дверью. Клайд… Роберта… Решительное лицо Джил… Жёсткая усмешка Гилберта… Холодный взгляд еще одного человека, он мне незнаком. Сирил… Две жизни. До и после. Сжалось сердце от понимания странного совпадения… «Сейчас и после»… Так мы себя называли. Теперь эти безобидные слова звучат пророчеством о произошедшем. Было бездумное и беззаботное «сейчас» — наступило мрачное «после», расплата за него. И я — между ними. Куда мне идти, с кем? Для чего? Джил смогла выбрать. А я? Разве я не выбрала, когда лихорадочно вывела автомобиль на улицу и понеслась в Утику, не предупредив даже верного Стюарта? Выбор. Который всегда чья-то боль. Но сейчас больно мне. Разве я это заслужила? Я просто полюбила, не ведая, не зная… Так же, как полюбила Роберта, доверчиво и безоглядно. Разве она заслужила уготованную ей смерть? Вот так наши судьбы и столкнулись, это было неминуемо. Мы обе полюбили жестокого подлеца, убийцу и… Горько покачала головой, Боже… Он ведь после смерти Роберты собирался вести меня к алтарю… Надеть кольцо на палец… Быть моим мужем, отцом моих детей. И все это время Роберта и ее ребенок лежали бы в холодной могиле на дне озера. А мы бы… Нет. Кара настигла бы его. Меня. Детей. И я все сделала правильно! И не о чем жалеть! О ком, о чем? О Бертине? О бездумной жизни? Старик показал мне ее изнанку, и то, что я увидела, ужаснуло. Спасибо тебе, Джон Олден. Спасибо, Старик. Я увидела все. И все поняла.

Роберта попросила подождать ее снаружи, вижу, как она подошла к Клайду, о чем-то заговорили. Невольно приглядываюсь к ним, через окно видно плохо, но… Мне очень любопытно. Как они стоят, жесты, прикосновения… Неужели они думали, что смогут от всех сохранить свою тайну? Тот человек никогда так не смотрел. Никогда. Я помню. Старик, как же ты жесток и безжалостен… То, что ты мне показал… Почему ты не остановился на лодке, поверь, было бы достаточно…

Вот и она. Могла ли я подумать ещё несколько дней назад, что мы с ней медленно пойдем по узкой дорожке вокруг затерянного в адирондакских дебрях отеля? Вокруг тишина, только хруст гравия под ногами, словно деревья, птицы, все вокруг прислушивается к моим негромким словам. Что же, слушайте… Смотрите… Если сможете.

Слезы… Слезы… Слезы… Голос, пощади… Закрой эту дверь, умоляю! Ну что ещё ты держишь для меня за ней? Что ещё я должна увидеть, что? Уже достаточно, я все поняла, правда! Хожу от стены к стене, каждый раз надеясь, что когда повернусь, двери не будет. И тогда… Что тогда? Что мне делать, куда идти? Нет… Вот она, все так же приоткрыта, ждёт. Я ведь могу сейчас просто развернуться и выйти вон, и не возвращаться сюда день, два, три. И она исчезнет. Нет! Я не уйду! Сейчас струсить? Сбежать? Нет. Хорошо же, пусть. Внезапно оглядываю себя, остановившись посреди комнаты, смотрю на лужи, натекшие с моего платья. Я даже не почувствовала, что промокла с ног до головы. Вода. Это вода из того проклятого озера. Лихорадочно сбрасываю с себя все, как будто она зачумлена, заразна. Вытираю пол, мокрые следы ног. Свёрток одежды запихиваю подальше в шкаф, на самую дальнюю полку. Быстро переодеваюсь, поглядывая на ожидающую меня дверь, теперь боюсь, что она внезапно закроется. Нет, Голос, не надо, дай мне действительно пройти все до конца. Пожалуйста… Вот, все, уже все, я готова. Что там? Что ещё можно увидеть после…

Снова ночь, какая-то комната… Она слабо освещена мертвенным светом дальнего уличного фонаря, где я? Глаза постепенно привыкают, вот смутные очертания кровати, там кто-то шевелится под одеялом, послышался сдавленный стон… Боже, только не это снова… Но я тут же успокаиваюсь, то — позади, и не повторится, нигде и никогда. Это он. Я — у него дома, куда я столько раз хотела попасть, и все не решалась попросить. Медленно подхожу ближе, стон повторился, я склоняюсь над ним. Вижу лицо… Покрыто потом, мечется по подушке, очень напомнив мне лицо Роберты, там… В старом сельском доме. Ты что-то видишь? Может, ты сейчас тоже в лодке? В воде? Смотришь на свою возлюбленную? Где ты? Последний вопрос невольно прошептала прямо ему в искаженное гримасой страдания лицо. Его тонкие пальцы судорожно цепляются за одеяло, почти теми же движениями, что и Роберта в ее кошмаре. Пытаются удержаться… Удержаться… Он тонет, вдруг пришло холодное понимание. Он уходит, прямо сейчас. Внезапно его глаза широко раскрылись, такие знакомые мне своим робко-беспомощным выражением. Когда-то он покорил меня им… Сейчас в них — ужас. Дикий ужас. И злоба. И он увидел меня. Я поняла это, когда он протянул ко мне руку, отпрянула, ударившись спиной о стену. Меня охватил страх от понимания того, что я могу взять эту руку и удержать его. Нет! Уходи! Исчезни навсегда! Он пытается встать и подойти ко мне, надо бежать! Только не дать коснуться себя! Ужас парализовал ноги, медленно сползаю по стене на пол и силы остались только на шепот, отчаянный шепот… Голос, где ты… Помоги… Не дай ему коснуться меня… Не хочу… Не хочу…