Николай Бойков - Африканский капкан

Организм, слава Богу, как верная лошадь, сразу перестроился на рабочий ритм. Капитан засыпал и просыпался — в поезде, такси, самолете, опять поезде и такси — мгновенно организованный к действию или в полудреме проигрывая ситуацию «на полшага вперед». У него давно уже выработалось понимание того, что чем выше мужчина поднимается по служебной лестнице, тем более он становится одинок в принятии решений и ответственности. Это был закон жизни, выстраданный им на собственных шкуре и нервах. Это было нормально. Что волновало? Волновали зубы, потому что за все в жизни приходится платить, а зубы у него самого оказались именно тем слабым звеном, которое приходилось более всего защищать и скрывать. Деньги, которые он на них ухлопал, в расчет не шли: деньгами жевать не будешь. Дай Бог здоровья тому дантисту, что внешнюю красоту навел идеально: улыбайся, капитан, улыбайся! А то он даже бороду и усы носил одно время, чтобы не ладонью прикрываться перед собеседниками, а рыжеволосой мохнатостью.

Предупреждение Федор Федоровича о напряженности в экипаже на почве продуктовых проблем его не пугало. Чьи-то личные нервозность и конфликтность, столь обычные при работе на долгих контрактах, были привычным состоянием мужского общежития. Работа как таковая, с вахтами, портозаходами, грузовыми операциями, погодами в смысле непогод — все это было не проблемами, а нормальными атрибутами его настоящей жизни, как поварешка и нож для повара. Он знал запах и вкус этой жизни. Он рад был языком лизать ее солоноватую суть, как одуревшая корова кидается облизывать камнеобразный кусок соли среди роскоши пахучего сена. С образом этой языкатой коровы он и заснул.

Все случилось, как и предполагал «на полшага вперед».

Мелькнули нескончаемые и ярко освещенные просторы ночного парижского аэропорта, по которым они долго мчались за убегающим агентом, торопясь выбраться наружу из множества багажных тележек, составленных одна в другую нескончаемыми вереницами или брошенных как попало, выбрались! Снова мчались, но теперь уже на такси, к отходящему поезду. Поезд отхлынул от длинно освещенного перрона, слизав с него суетливую толпу, как волна с пляжа. Успели. Присели. Дремали. Грохотали колеса и свистели турбины, как перед этим ревел самолет. Оглохли. Агент растолкал на конечной станции и снова бежал впереди, к такси.

На причал в Дюнкерке приехали около четырех утра. Танкер швартовался. Холодный сырой туман клочьями висел над освещенными палубой и надстройкой. Судно медленно приближалось, пока не заскрипели кранцы, принимая на себя его железную тяжесть.

С меняющимся капитаном проблем не было, если не считать проблемой его праздное нежелание составлять и подписывать какие-либо финансово-пересдаточные документы. Капитан был похмельно весел. Через двадцать минут, счастливо улыбаясь и подхватив свой легкий чемоданчик, уместный в салонах автобуса и самолета, он сошел на причал и сел в машину агента, беззаботно расслабленный. Экипаж его не провожал. И он этим не огорчился. Видимо, был он из тех, которые помнят постоянно, что капитан и экипаж — категории юридически разделенные и сближать их отношениями человеческими не желательно.

По информации агента, судно следовало на Амстердам после трех-четырехчасовой догрузки. Самое паршивое на море — это работа на коротком плече. Ни отдохнуть, ни поспать. Работа всегда нас выстраивает по стойке «смирно!», а отдыхать — проблема самоорганизации: можешь спать стоя — спи стоя! Не можешь — не спи!

Старший помощник спустился с мостика, постучал в каюту капитана, хотя двери были открыты:

— Разрешите войти?… Старший помощник…

— Очень приятно. Какие у нас проблемы, чиф? Что с грузом?

— С грузом проблем нет, и не будет, я справлюсь. На борту: продуктов нет, и может быть проблема с поваром. Грозит посадить всех на сухой паек, если не будем скидываться ему на дополнительный бонус от экипажа.

— Даже так?

— Так.

— Добро. Спасибо за лаконичность. Где дедушка?

— Дед в машине. У них там ремонт срочный. Дед не знает еще, что вы уже на борту.

— Ладно, с ним позже. Еще пара вопросов: шеф как готовит, откровенно только?

— Готовит хорошо, когда не в запое. Прежний капитан ему позволял раз в неделю, обычно.

— Когда у него контракт заканчивается?

— Только начался, всего два месяца на борту.

— Кто-нибудь в экипаже его заменить может? Я не про умение на вахте яичницу или картошку поджарить, а про полноценную замену на пару недель?