Николай Бойков - Африканский капкан

— Не трогайте мальчика. Слава у вас парень хороший. Сдержанный. Вдумчивый. Он сам решит.

— И без тебя! — выкрикнул отец в лицо Родону.

— И без меня. И без вас, — спокойно парировал Родон.

— Почему без меня?

— А вам некогда о нем думать. Вам, дай Бог, себя обуздать.

— Что я — лошадь?

— А что же вы всю жизнь тянули и не думали, да вдруг опомнились? Задумались. Поздно думать, папаша. От пенсии-то не откажетесь?

— Не трожь мою жизнь. Не тебе в ней копаться.

— А сами вы не выкарабкаетесь.

— Тебя не позову.

— Так на похороны не приглашают.

— Что-о?!

— Родон Герасимович… — в молитвенном изумлении сложила руки мать.

— Ты что, Родон, это же отец мой, — прошептал Славик.

— Вон! — Вскинул над головой стул отец. — Подлец!

— Отец!

— Папа!

Но отец вдруг медленно опустил стул и сел на него. Долго непослушными пальцами расстегивал пуговицы на рубашке. Все от горла до пояса. Откинулся на стуле, плетьми свесив руки. Сказал, глядя в потолок:

— А впрочем, ты прав. Судить меня будут. Судить. И надо судить. Люди делали, а я взял и побил.

— Что побил, пап?

— Все. Все я разрушил.

— Ты же говорил, что не все.

— А все хотел. Спросят на суде, и я скажу: все хотел. Так и судите. За все.

— Успокойся, отец, успокойся. Сходим в кино, как решили, и все забудешь, — мать уже хлопотала вокруг него, поправляла рубашку, гладила волосы.

— Да, да. Пойдем. Сейчас пойдем. А вы не говорите, куда я ушел. Не говорите. Если придут… Если будут искать…

— Ты что, пап? Ты что?

— Отец?!

— Да-да-да. Сейчас. Сейчас я. Да…

Он дает себя поднять со стула, надеть пиджак. Из кармана пиджака выпала пачка бумаг, рассыпалась по полу веером: квитанции, бланки, счета… Все кинулись собирать.

— Сынок, помоги, сынок, — шептал отец. — Помоги, сынок. Выручи. Родон Герасимович… нет, тебе нельзя. Нельзя тебе доверить. Сынок, помоги отцу, прошу. Возьми все, — он совал бумаги Славику в руки. — Не дай им надо мной посмеяться. Продай эти статуи. Найди покупателя. Не хочу, чтобы меня обманщиком поминали. Ты пойми… Пусть и меня хорошо помнят…

Голос его слабел. Он стал заговариваться. Мать с помощью Славика уложила отца на кровать. Лоб у него был горячий, взгляд замер, губы и нос резко выделились.

Прошла неделя.

— Что ты сказал? — Родон в ужасе смотрит на Славика. Они только что встретились на улице.

— Это он сказал, а не я.

— Да мне наплевать, кто из вас. Идиоты! С кем я связался? Обшарить три камеры хранения, четыре склада. Неофициально. За красивые глазки. За наличные денежки. И вдруг этот полоумный папаша вспомнил. Они изволили вспомнить, что никаких бюстов нет. Что они их уже куда-то отправили. Куда? А может, он действительно их побил? Не знаешь? А что ты знаешь? Что есть бланки договоров, с организациями на куплю-продажу памятников? Эти бланки надо заполнить? Чем заполнить?! Изложением биографий твоего папаши?

— Родон Герасимович…

— Хватит. С меня хватит.

— Да мне отца жалко. Если б вы видели, как он переживает, как хочет сделать эту работу. Это последняя его работа. Ведь действительно, его нигде не вспоминают хорошо. Он всем портил жизнь правильностью и принципиальностью. Он так хочет, чтобы хоть здесь кончилось хорошо, — трогает Родона за руку. — Родон. Ты же можешь. Придумай. Пожалуйста.

— У меня такое ощущение, что папаша нас водит за нос. Только нервничает он натурально. И где он только работу такую отыскал? Бред какой-то, а не работа.

— Ты сам говорил, что на работе ничему удивляться не надо.

— Только это меня и успокаивает: все как везде. Значит, работу свою папаша твой не придумал. Ладно. Хоть это выяснили. Папы разные нужны, папы разные важны. Где эти договора? Давай сюда. — Берет. Читает. — Мы, нижеподписавшиеся, с одной стороны,.. с другой стороны… настоящий договор о купле-продаже по безналичному расчету бюста… в количестве… обязуемся… гарантируем… подписи… Ну, дают, пентюхи.

— Разве что-то неправильно?

— Конечно, неправильно. Надо так составить, чтобы не мог человек не подписать этот документ. Червем извивался, зубами скрипел, волосы на голове дергал, а подписал бы. Да ручку пожал мне, как благодетелю. А? Вверху надо поставить цитату. Например: история — поворотный рычаг идеологии. Подпись. Посолиднее. Цитата из… том такой-то, страница такая-то. Соображаешь? У нас документ не просто юридический, но социально- значимый. И поэтому в конце припишем обязательно: руководитель, отказавшийся приобрести указанный памятник, обязан подписать документ об отказе полностью и собственноручно, что я, такой-то, отказываюсь… и так далее.