Николай Бойков - Дом на волне…

Капитан. И хорошо. И пусть догадается. Ты даже в наглую. А домой ночью возвращаешься — чесночину в зубы. Пусть у нее мозги набекрень съедут. Вроде ты и от женщины, но запах чеснока — какая женщина может быть? Алиби!

Боцман. Что такое? Разве можно? Разве так бывает? А вы? У вас?..

Капитан. А что у меня? И меня моя милая с моря выжать хотела, письма в местком писала. Что, мол, дома не бываю, семьей не занимаюсь… Лучше, говорит, я тебя каждый день из милиции забирать буду, чем на полгода из дома в море отпущу…

Боцман. Вы же говорили, что она изменилась?!

Капитан. Так не сразу. Сразу — это агитка только. Знаешь такое слово? Сколько мужиков хороших на этих агитках свои судьбы ломали. А жизнь долгая. Не такое бывало…

Боцман. Да ну?

Капитан. Вот тебе и «да ну». Война была. С полной стратегией и тактикой. Но, правильно говорят, бабий ум — короткий, где им против нас. Они слишком серьезно гребут, а жизнь ведь — улыбку любит… Я домой возвращаюсь. Поздновато, правда. Чесночину загрыз для исключения лишних вопросов. Звоню. Моя — будто за дверью ждала — сразу открыла. Я насторожился. Молчит. Подозрительно! Я на кухню. Борща налил. Молчит. В коридор вышла. А у меня в прихожей зеркало висит — аккурат входную дверь с моего места на кухне видно. Смотрю — дверь открывается. Без звонка! Милиционер входит. Участковый. И моя его ведет: «Сюда, — говорит, — вот он…» — На меня показывает. Только я-то не стал дожидаться, пока они из прихожей двигались. Тарелку с борщом себе на голову надел, благо — холодный, и жду реакции. Она — слов нет. С открытым ртом стоит. Участковый спрашивает: кто это тебе? — Она! — отвечаю. — Ну, — говорит, — вы тут без меня разбирайтесь… — И ушел…

Боцман. А что такое, как же после этого?

Капитан. Что как?

Боцман. Жить как?

Капитан. Я же тебе говорю: веселее смотри! Ты слишком всерьез все воспринимаешь. Так нельзя. Так никаких сил на эту жизнь не хватит. Это же по любви. Соображать надо! И левак. И борщ на голове. И ее письма в местком и в милицию. У нее же вместо коврика под кроватью весы стояли, плоские такие, видел, наверное. Многие женщины имеют. И первый шаг, каждое утро, начинался с них. И первые слова: ой, на два килограмма похудела за ночь! Трудолюбивый ты мой! Дай, я тебя поцелую… Пережили голод — переживем и изобилие… Присказка у нее такая. А ты говоришь — как?

Боцман. Вы разыгрываете меня? Вы все это придумали, да?

Капитан. Придумал? Может, что и придумал, какой же морской разговор без этого дела, а? (Треплет его пышную шевелюру.) Хорошая штука жизнь, боцман. Хоррошшая!!!

Боцман улыбается. Пока еще нерешительно. Неуверенно. Но улыбается. Будет жить.

Боцман. Александр Павлович, а Веничка мне нагадал — к удаче. А что такое?

Капитан. На кольце обручальном, что ли?

Боцман. Нет. Он на гайке специальной…

Капитан. На гайке? Это что-то новенькое. Ну, отдыхай. Утро вечера мудренее…

НА МОСТИКЕ.

Веничка на вахте. Входит капитан .

Капитан. Вениамин Иванович, вы, что это боцману нагадали, что он так сразу поверил?

Веничка. Поверил? Правда? Я — как вы сказали — к удаче…

Капитан. Молодец. А что это за новый способ гадания — на гайке?

Веничка. Я вам сейчас покажу. Специальная гайка нужна. Немагнитная. И я рассчитываю ваш меридиан. По дате рождения, знаку зодиака, фазе Луны… я еще дополнительно беру в расчет наши координаты… Я сам этот метод усовершенствовал. Надо гайку точно над ладонью держать. Удача на ладонь, называется…

Капитан. Удача на ладонь?! Ну, молодец!.. Кстати, Вениамин Васильевич, что там у вас с шубой произошло?

Веничка. Представляете — моль появилась?! Хорошо, что старпом заметил. При мне убил. Просто, как лев за ней прыгнул и поймал: хлоп! Ладонями… и убил.

Капитан. Как лев? И что теперь?

Веничка. Теперь профилактика: каждый день шубу надо вывешивать, отряхивать. Обкладывать средствами от моли.

Капитан. А такие есть?

Веничка. Есть, Александр Павлович! Чтобы я без радиста-старпома делал?! Он все знает! Можно перцем посыпать. Можно — лавровым листом. Только Катерина Сергеевна перец и лист не дала. Старпом такое придумал, такое придумал — никогда не догадаетесь?! Он придумал обкладывать старыми газетами: типографская краска — это чистый свинец, быка убить может!