Александр Охотин - Могла быть другая история

— Зачем?

— Чтобы знали, почему нужно уничтожить звездолёт.

***

Обратный путь мы проделали, не поднимаясь на большую высоту. Летели на высоте около трёх километров. Наши нас не тронули. Это, наверное, из-за того, что на крыльях катера были изображены красные звёзды. А вот за линией фронта по нам открыли огонь зенитные батареи и атаковали немецкие самолёты. Выстрелами из противометеорного лазера Полшков уничтожил артиллерию и сократил численность вражеской авиации ещё на десяток, если не больше, самолётов.

***

Когда мы вернулись на «Прометей-2», шёл уже шестой час вечера. Данилка всё рассказал остальным членам экипажа. Все были в трауре, сидели понурые. Вообще не было никакого желания, что-либо делать, кроме этой бессмысленной траты времени.

Не знаю, сколько продолжалось это пустое сидение на одном месте, если бы не раздался голос «Сократа»:

— Друзья, вам пора, — «Сократ» слышал все наши разговоры и знал, что должен погибнуть вместе со звездолётом. Он навсегда прощался с нами.

— Прости нас, «Сократ», — сказал ему Данилка. — У нас нет другого выхода.

— Я знаю. Я произвёл больше трёх миллиардов расчётов с разными начальными условиями. Другого выхода нет. Прощайте, друзья.

И «Сократ» замолчал навсегда. Мы несколько раз пытались заговорить с ним, но он не отвечал. Данилка сказал:

— «Сократ» мёртв. Он сжёг все свои микрочипы. Сейчас советую всем хорошо поесть, потому что возвращаться нам больше будет некуда.

— Данил, — обратился к Овсянникову Варданян, — как ты представляешь себе уничтожение «Прометея»? Это же невозможно. Это непробиваемо.

— Дядя Серёжа, я это пробью, — сказал Данилка. — Это будет последнее, что я сделаю с помощью магии.

Мы поели, взяли с собой ещё небольшой запас еды, чтобы хотя бы ещё раз подкрепиться напоследок, и пошли на выход. Когда спустились по трапу и оказались в поле, Данилка велел нам отойти от звездолёта на полкилометра, к Залядке.

Когда мы отошли на безопасное расстояние, там, где стоял «Прометей-2» началось такое! Сначала звездолёт раздуло. Он принял форму почти шара. Потом по его поверхности пошли огненные трещины, и через две или три секунды «Прометей-2» взорвался. На его месте, раздуваясь всё больше и больше, клокотал огромный огненный шар. Во все стороны полетели сгустки огня, в небо взвился огненный столб. Через десять минут всё было кончено. Там, где только что стоял звездолёт, осталась лишь выжженная земля.

Боря произнёс чуть слышно:

— «Прометей-2» взорвался в тысяча девятьсот сорок втором году. Так сказал Данил ещё там, в космосе.

Данилка подошёл к нам и сказал:

— Прощайте, друзья.

Я просто очумел. Говорю ему:

— Что значит прощайте?

— Я ухожу.

— Почему, Данил?! — чуть не кричу ему, а он отвечает:

— Не знаю. Я почему-то хочу провести остаток времени в уединении. Наверное, так надо.

Я вспомнил слова Данилки: «Это ваша кровь. То есть всего экипажа и Вадима с Игорем. Моей крови там нет». Я ещё подумал: «Значит, он останется жив, а мы погибнем?»

А Данилка повернулся к нам спиной и пошёл прочь. Я кинулся следом, чтобы остановить, уговорить его остаться с нами, но… он просто исчез. Он ушёл, как я тогда думал, навсегда.

Итак, грядущая ночь и ещё полдня были для нас последними. Можно долго сокрушаться. Можно умирать от горя, от тоски, от отчаяния. Можно просто сесть и сидеть, ничего не делая, и ждать своей смерти. Нет, даже не смерти. Мы не умрём, а просто не родимся на свет.

Сидеть и ждать конца мы не стали, а отправились в путь — просто так, чтобы скоротать время. Когда стало совсем темно, переночевали около леса. Спали прямо на траве. Утром съели прихваченную с собой еду, и пошли дальше.

Время приближалось к роковой отметке. Лес остался далеко позади. Мы шли по дороге. Дорога сворачивала направо за высокий холм. Вот оттуда, из-за холма, они и вырулили.

Сначала показался головной танк, за танком не меньше десятка грузовиков с крытыми брезентом кузовами. За грузовиками двигалась ещё шеренга танков.

Терять нам было нечего, потому что у нас оставалось уже меньше пятнадцати минут, но… инстинкт самосохранения сработал. Все мы буквально прыснули в придорожную канаву, заросшую лопухами. Я думал, нас не заметят, но фашисты заметили нас.

Вы уже знаете, что фашисты — народ «весёлый», я бы даже сказал «задорный». Колонна остановилась, из грузовиков высыпали солдаты, а головной танк свернул с дороги и на полной скорости помчался на нас.