Виталий Бабич - Шахматный дуэт

— Я знаю то, что в моих силах. И чувство, о котором ты говоришь, мне тоже видно. На данный момент единственное твоё спасение от Гаунгра — это сие наше пространство Нейтральное.

— И с этой точки зрения, продление Турнира для меня спасительно.

— Но ведь полезнее защита не временная, а постоянная. Не так ли?

— Так… Стоп, старец! Ты пытаешься вербовать меня в… шпиона светоносцев?

— О, Люциан, неужели ты ещё не наигрался в эти игры?.. Остаться в прислугах Хозяина, если он помилует тебя в случае вашего поражения, или вернуться на давно покинутую тобой Светлую Родину — этот выбор станет результатом работы твоего сознания. Ты в отличие от сотен миллиардов других темноликих можешь быть свободен в этом выборе. Свободен — если захочешь и успеешь.

Молчание было долгим. Люциан сел на своё место, закрыл глаза и… Весь накопившийся комок противоречий отразился на его уставшем лице. Христоний прекрасно понимал, что Люциан не готов дать однозначный ответ себе самому. Старец продолжил тему беседы, от которой они отклонились:

— Люциан, ты не передумал узнать причины, побудившие Творца дать согласие на замену Чёрной Пары? Это для тебя ещё важно?

— Я уже не знаю, что для меня сейчас важно… Интерес не пропал — поведай мне эти мотивы, непостижимые для ума темноликого.

Христоний встал, прошёлся взад-вперёд, на несколько мгновений «заглянул» куда-то вдаль и, обратив взгляд на оппонента, молвил:

— Дабы твой ум просветлился и приблизился к осознанию скрытого смысла решения Творца (а оно было одобрено Координационным Советом), поведаю тебе главный мотив любых деяний светоносных — использовать все возможности для развития каждой монады, будь она ангельская или демоническая. А это требует работы над ошибками. Вот и Чёрная пара проявила свою сущность — не отработала прежние ошибки, а лишь наработала новые. Зачем им оставаться в Турнире? Им полезнее идти по другой дороге. А вот допустить в Турнир на их место новую пару (пусть и более сильную) — предоставить возможность этим людям в новых условиях проявить свою сущность — это важнее для развития монад. И даже в чём-то важнее опасности перемен на Шахматном поле в пользу темноликих. Хотя шансы на это у вас небольшие, ведь потерянные фигуры никто не вернёт в Турнир. А ещё… Творец не может не верить в силу Белой пары, в жизнетворную силу каждой светоносной фигуры-души. «Ибо для восходящего нет непосильных испытаний, а источник, который питает его силы, может быть воистину неиссякаемым», — эту мысль изрёк Ангеллион во след исчезающему Гаунгру, а все уровни Нейтрального пространства мгновенно наполнились излучением сего мощного посыла.

Посыл Ангеллиона впечатлил Люциана. Впечатлил неожиданно и сильно. Даже дыхание его застыло на пару мгновений… Он растерялся, но спросил:

— А откуда?.. Откуда тебе стали известны такие детали?

Христоний улыбнулся и ответил не без доли юмора:

— А ты забыл, что наши светоносные средства массовой информации самые оперативные в Мироздании, а в Нейтральном пространстве — тем более? Оно ведь как самое компактное информационное агентство…

— Темноликим легче в это не верить, чем об этом помнить, — ответил Люциан и повторил молча:

«Для восходящего нет непосильных испытаний, а источник, который питает его силы, может быть воистину неиссякаемым».

4

Силы Никиты иссякли, и его лицо уткнулось в подушку. А через минуту он уже спал.

— Да, Витёк, информации ноль: «не помню», «не знаю», «ничего не хочу знать». Неужели это ты, Никита — мой брат? В кого ты превратился?

— Словно это вовсе и не он был прошедшей ночью на Острове, — озабоченно сказал Виктор и подошёл к окну палаты.

Он представил себе, как из открытого окна в одной из палат на этом этаже больницы, подгоняемый порывами ветра, улетал украденный кем-то его рисунок — портрет Светалины…

«Кем-то?.. Этот некто — ещё здесь. Познакомиться, что-ли с таким необычным почитателем моего нескромного таланта?..»

— Вить, пойдёшь со мной к Юрию Сергеевичу? Я у него хочу узнать подробнее о состоянии Никиты, о его травме.

— Пойду. И тоже узнаю подробности — о похитителе портрета. Вперёд!

Альберт Рубецкий — он же Рубец, он же Искусствовед, он же Дали (это прозвище в воровской среде Алик получил за внешнее сходство со знаменитым испанцем-сюрреалистом) — не смог в очередной раз «завязать». А ведь реально хотел после больницы начать жизнь с чистого листа.

Да вот подвернулась тут, в травмотологии, эта медсестра — Аллочка. Стал ухаживать за ней — частично от «нечего делать». Да и как женщина она ещё тот шедеврик — не мог не попытаться обворожить такую Музу. Попытка — не пытка. А она, бац, — и клюнула… И оказалась рыбка не простой, а золотой. Падкая до денег и роскоши всяческой.