Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе

— По-моему, нигде.

— Я полагаю, что этот синдром свойственен для всего постсоветского пространства, — замечает Антон.

Микола Адамович улыбается и развивает тему:

— Но от такого словесного варварства недалеко до более масштабного синдрома — ПМЖ за рубеже …

Затем он по своему обыкновению переходит на родную мову:

— Нездарма наш пясняр Якуб Колас гаварыў: «Чалавек без Радзімы — убогі чалавек».

Антон стыдливо отводит глаза вниз.

— Друзья мои, я вас сейчас оставлю наедине. Только в завершение нашего разговора поделюсь с вами одним шедевром-каламбуром, автор которого…

Он берёт со стола журнал «Доброе слово», открывает нужную страницу, смотрит туда.

— Илья Булдáков — почти Булгаков — талантливый поэт из Гомеля, тоже мой бывший студент.

Затем начинает читать, выразительно жестикулируя:

Все смеются. Жаннет даже хлопает в ладоши. Микола Адамович встаёт и кланяется, как на сцене. Антон сразу же вспоминает свой недавнишний «концерт» в парке.

— Вот как пазлы нечто подобного на искусственный интеллект складываются в детский психике, — комментирует профессор. — Всё, ухожу, ухожу.

— Это мы, Микола Адамович, уходим. Я ещё не показал Жаннет все достопримечательности Минска.

— Но мне кажется, что некоторые из них Андрей сам видит впервые, — улыбается девушка.

Антон-Андрей только молча разводит руками, пытаясь скрыть очередное чувство стыда.

Жаннет и Антон идут по Октябрьской площади и останавливаются около памятного знака «Пачатак шляхоў Беларусі». Жаннет изучает его с интересом, фотографирует с разных ракурсов и восхищается.

— Я подобного шедевра ни в одной стране не встречала .

— Вот оно где, начало белорусских дорог, — у самых наших ног.

— Сколько до Бреста километров?

— Триста тридцать четыре , — читает Антон.

— Нимало.

— Поэтому и едем до Бреста больше трёх часов.

— Когда поедем снова?

— Хочешь, завтра?

— У тебя же рабочие дни.

— У меня с сегодняшнего дня — отпуск на две недели. Класс?

— Класс! Поздравляю!

— Отпуск в Бресте — это бесподобно! Надеюсь, мы всё-таки увидим и даже потрогаем Брестскую крепость…

Вскоре они, беседуя, оказываются на пешеходной части моста через Свислочь около Троицкого предместья. Вдруг Жаннет останавливается и внимательно смотрит Антону в глаза:

— Андрей, никак не получалось задать тебе один вопрос. Скажи, а не нагружаю ли я тебя своими заботами о Максимке? Нужно ли тебе всё это?

Антон тоже останавливается и смотрит в её глаза.

— Ты же видишь, что нужно… У меня тоже никак не получалось задать тебе один вопрос.

Он берёт в свои руки её ладонь и продолжает:

— Жаннет, любишь ли ты меня так же, как люблю я тебя?

— Оригинальное признание в любви у тебя получилось.

— Получилось именно так. Скажу большее: согласна ли ты стать моей спутницей жизни?

Жаннет улыбается и вспоминает слова учителя о её счастье на белорусской земле:

«…окунувшись в центр потоков зарождения Новой Эпохи, ты приобретёшь больше информации, энергии — шансов для реализации своего права на полноценное счастье».

— Андрей, ты… первый, кто говорит мне такие слова.

— Жаннет, ты тоже первая. Первая, кому я говорю такие слова, хоть далеко уже не юноша…

«Бог берёг нас друг для друга?», — задаёт Жаннет вопрос себе, а затем — Андрею:

— А ты достаточно хорошо меня узнал как человека?

— С самого первого взгляда там, на границе, я тебя почувствовал как близкого мне по духу человека, — уверенно отвечает Антон. — И такое со мной действительно было впервые.

— У меня тогда к тебе было подобное же чувство… Ты сказал «близкого по духу» — а ведь это самое главное родство. Значит, мы сможем быть спутниками… на одной орбите жизни.

— Сможем, любимая. Сможем!..

А потом…

Потом они обнимаются и целуются, долго не отпуская друг друга из объятий… Они хоть и стоят на мосту, но земля медленно плывёт у них под ногами… Хоть на небе яркое солнце, но в душу каждого светят сто тысяч разноцветных солнц… Вне пространства. Вне времени… Таков он, первый поцелуй самого дорого человека в мире…

Потом они возвращаются на землю и смотрят на мир уже другими глазами — абсолютно счастливыми.