Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе

— Итак. Владлен Германович, каковы ваши идеи по сайту?

За всем этим наваждением чувств он толком не успел переварить свои идеи. Вместо концепции — разбросанность. Кстати, такая же картина творилась и в его душе.

— Мои идеи… Они ещё вялые.

— Мои тоже меня не впечатляют. Но давайте обсуждать то, что есть. Времени у нас — мизер. А директору, как я понимаю, в понедельник надо будет что-то озвучить наверху.

Она мотнула головой вверх. Он посмотрел на потолок, словно именно там и находится та самая вышестоящая инстанция, и даже замер в такой позе на некоторое время… Может, со стороны это и выглядело смешно, но Владлену было не до шуток.

— Помните, Виктор Павлович говорил на совещании, что… — сделала Лера паузу, припоминая, — обновлённый сайт должен максимально сочетать в себе информативность, удобство и… Что там было третье?

— Инновационность.

— А это значит… Это значит: ссылки на видео-, фото- и другие публикации, связанные с нашей деятельностью, теперь можно падать в виде архива.

— А это значит: появление на сайте форума, — подхватил я.

— И… электронной приёмной, — воодушевилась и заулыбалась Лера.

— И… — соображал я дальше.

— Ну же! Ну! — поддерживала она меня, поджав кулачки, словно болельщица на голосовании Евровидения.

— Э-э-э… Ссылки для выхода на сайты наших партнёров и наших авторов меняем на баннеры.

— И баннеры должны быть не статичными, а с анимационным эффектом… Владлен Германович, отличные идеи! Вы садитесь, записывайте. Я бы записала сама, да мой ноутбук подвисает.

Он сел, вынул из кармана свой смартфон и стал записывать.

— Вы всё запомнили?

— Да. Да… Записал. А ещё… Голосование за пятёрочку лучших книг полугодия можно заменить на десяточку лучших книг квартала и как-нибудь отмечать-поощрять самых активных среди голосующих.

— Хорошо! Записывайте.

Вскоре все идеи были исчерпаны. Вдохновение отработало, эмоции остыли. Они коснулись некоторых технических вопросов по модернизации сайта. Лера попросила Владлена Германовича помочь ей с ноутбуком: чтобы он отвис. И пока Владлен с ним разбирался, Лера… вдруг уснула.

Да-да, уснула-вздремнула, сидя за столом.

Перезагрузив ноутбук, Владлен, удовлетворённый позитивом только что состоявшегося сотворчества, был готов поверить в возможность возобновления утраченного духовного общения с Лерой, но уже не в ущерб своей жене, своей семье.

Он посмотрел на часы. Было без малого пять вечера. Рабочий день закончился в четыре — в пятницу он сокращённый — уже пора было отправляться в больницу к жене.

Глядя на коллегу, Владлен подумал иронично: « Так вот заснуть — в присутствии собеседника может, наверное, только она, Бесподобная Лера».

Он встал, собираясь её разбудить. Но подумал о том, что, может быть, не стόит. Жалко беспокоить.

Он на мгновенье застыл в нерешительности. Отвёл глаза в сторону, но затем не смог сдержаться, чтобы не посмотреть — не вскользь, не бегло, как прежде, а пристально, думая:

«Что же такое есть в не й, что меня так привлекает?».

И он уже не мог оторвать от неё своего взора, находясь под впечатлениями от успешного совместного поиска идей и от этой возможности беспрепятственно смотреть на её лицо.

« Что же такое в ней?.. »

Владлен поглощал взором её лицо и понимал, что переходит запретную грань. Ту грань, за которой могут и возобновиться, и усилиться недавние проблемы. Он понимал, что снова предаёт любовь Татьяны. Но… словно наркоман, ещё не излечившийся от своего недуга, он не мог подняться выше той силы, которая сковывала его волю.

Не мог или не смог? Он попробовал…

Попробовал, но, всё-таки этого оказалось недостаточно. Он не выложился весь, как спортсмен перед решающим рывком. Какая-то часть его существа сопротивлялась голосу разума, сопротивлялась, как капризный ребёнок. Она ещё просто не доросла до…

И Владлен уже поплыл. Поплыл по течению своих бурных эмоций. Пусть это был всего лишь минутный порыв. Но этого хватило, чтобы случилось непоправимое.

Он сосредоточил своё внимание на её губах (где-то в отдалённых уголках его сознания встрепенулся сон о губах — тот самый), приоткрытых, словно в ожидании поцелуя.

Он подбодрил себя мыслью, что Лера специально всё это подстроила, что она его всё-таки любит — тайно (!) — и приблизился к ней.

Он остановить себя… Остановить его смог бы образ-воспоминание Татьяны с лезвием в руках. Или обновлённое чувство любви к жене накануне Рождества. Или сон-предупреждение от тёщи. Но всё это словно стёрлось из памяти… Из памяти словно стёрлись и все благочестивые помыслы, которые он закладывал в свою душу, в свой роман…